Мы искали. Первый день результатов не принес, второй тоже проходил без успехов. Проверяли всех, кто приходил в загс, а посетителей было много. А к вечеру второго дня в райотделе появилось письмо. Пришло оно официально, по почте, но штемпеля не было. Печатными крупными буквами карандашом было написано на треугольнике: «Начяльнеку милицыи срочна».
Мы только-только вернулись с одной операции, я докладывал Григорьеву. Тут принесли бумаги, письмо лежало сверху. Как сейчас, вижу серый треугольник с загнутыми острыми углами.
Григорьев слушал меня и одновременно читал.
— Погляди, — протянул он мне эту бумагу, — какое письмо.
Письмом в общепринятом смысле это послание не назовешь. Нарезанные из газетного текста, подклеенные одна к одной без интервала между словами буковки:
«Ниищщитипичатьонауфетькигаврилинавсараинадвирстакомонфулиганукраласамвераятнаулюбовницызойкихлыстовайпьетвоткуадрисунизнаюеевсесабакизнают».
«Ниищщитипичатьонауфетькигаврилинавсараинадвирстакомонфулиганукраласамвераятнаулюбовницызойкихлыстовайпьетвоткуадрисунизнаюеевсесабакизнают».
Подписи не было. Анонимка.
Записка серьезная, от такой не отмахнешься, но я не мог, читая, не улыбнуться.
— Пограмотнее нас с тобой, — хмуро сказал Григорьев. — Был бы тем, под кого пыжится, наудачу меньше бы ошибок сделал. Перестарался. «Водку» любой, хоть трезвенник, хоть горький пропойца, без ошибок нацарапает. И еще вводное словечко. «Вероятно». На интеллигентность претензия. Ну да ладно, сейчас не до правописания, печать нужна.
Гаврилин жил на Кривой улице в деревянном двухэтажном доме.
Тамошний участковый Найденов ничего особенного сказать о нем не мог. До недавнего времени жил с бабкой. Она умерла, теперь один. На фронте не был по болезни, кажется, по слабости зрения. Работает в артели «Голос Севера» шорником. Это потомственное у него: и отец сбрую для лошадей ладил. Правда, под Новый год была у Гаврилина с соседом драка, пришлось протокол составлять — так он меньше всего виноват. Сосед его, бухгалтер, — зачинщик. Коридор у них общий, у обоих по большой комнате, только у бухгалтера семья — пятеро, а Гаврилин — один. Вот его и выживают. Словом, медаль вешать не за что, но и не бродяга с улицы.
Зойка, та штучка любопытная, вещички по мелочи втихую сбывает время от времени, мужички к ней темные подкатывают, только едва ли они и знакомы. А уж чтобы сожители — куда там. Зойка выше на полголовы, ей за тридцать давно, стара для него, в десяток лет разница, а он не урод какой-нибудь.
— На завод, однако, не пошел работать, — сказал Григорьев. Характеристика ему не понравилась… — «Голос Севера», — передразнил он участкового, будто Найденов был виноват, что Гаврилин пошел в артельку, а не на завод.