— Да нет, это я сам от неловкости, извините, — смешался, потупился он опять. — Вторгся вот к вам.

— Пойду принесу чаю, — сказал Калинин.

Ему хотелось дать гостю оправиться от смущения.

Когда он вернулся, пришелец освоился, сидел свободно, закинув ногу на ногу. Развернутая газета лежала на столе перед ним.

— Понимаете, — сказал он, пододвигая к себе стакан, — для меня этот рассказ как свидание с молодостью, с боевыми моими товарищами. В ту ночь, да что ночь, в одно мгновение я лишился лучшего друга. — Голос Фадеева надломился, дрогнул. Он спешно чуть дрожащей рукой взялся за стакан и медленными глотками пил чай.

— Виталику Резниченко на другой день двадцать один исполнялся, он нас всех помоложе был. Я подарок ему приготовил, зажигалку. Не пришлось вручить. — Собеседник помолчал. — Резниченко почти всю войну прошел, ранен был, взрывом на метр в землю закапало, еле отрыли. Выжил, а вот ведь…

— Вы тоже на фронте были?

— Шинкевич рассказывал? — спросил гость.

Калинин кивнул.

— Был… Две Славы имею. Мы почти одновременно все в органы пришли. С Виталием еще до этого на врачебной комиссии познакомились, он меня и зазвал потом в милицию, так бы я в деревню уехал. Да, — тяжело вздохнул Фадеев, — если бы не та ночь. — Он помешал ложечкой чай, отодвинул стакан.

— Последовательность операции вы четко нарисовали. Я читал и еще удивлялся, будто сами там были. — Фадеев вскинул голову, посмотрел Калинину в глаза.

— Что удивительного, как узнал, так и записал.

— Ну другие начнут присочинять: от правды камня на камне не останется. А вы молодец. Старались описать все точно, как было?

— Вроде бы, — сказал Калинин.

— Я к тому, что в одном месте у вас маленькая ошибочка. Где вы пишете, что Гаврилин сам открыл дверь. Хотите, расскажу, как в самом деле?

— Еще бы, — Калинин подался вперед.

— Гаврилин точно был у любовницы, когда постучал Виталий Резниченко, Хлыстова сказала: «Халат накину, отопру». Штришок вот какой. Правее от двери в квартиру была другая дверь, в чулан. Квартиру и чулан разделяла капитальная стена. Кто бы мог знать, что Гаврилин прорубил лаз в этот чулан. Пока любовница тянула время на одевание, — верно, не долго тянула, — нырнул в лаз и через щель в двери чулана глядел в коридор. Мы с Найденовым Колей, с участковым, стояли у входа с лестничной площадки в коридор, курили. Нарушение, конечно, но, будь он в квартире, он бы не увидел. Беда в том, что он видел всех нас и решил прорываться любой ценой. Выстрелы раздались, как только отворилась дверь. Понимаете, все внимание на квартирную дверь, а он из чулана… Он у нас на прицеле и не был. Ну, а остальное вот, — Фадеев отчеркнул строчки в газете.