Чувство вины внезапно заставило Питера Марлоу покраснеть.

– Привет, Джонни. – (Хокинс выглядел больным.) – Послушай, Джонни… мне очень жаль…

– Не хочу говорить об этом, – сказал Хокинс. – И был бы рад, если бы ты никогда не упоминал об этом.

«Знает ли он, – растерянно спрашивал себя Питер Марлоу, – что я один из тех, кто ел Ровера? – Даже сейчас, хотя все произошло вчера, это вызывало отвращение: каннибализм. – Он, конечно, не знает, потому что иначе наверняка попытался бы убить меня. Знаю, будь я на его месте, так бы и сделал. Или нет?

Бог мой, до чего мы дошли! Все, что кажется ошибочным, оказывается правильным, и наоборот. Это выше моего понимания. Много выше. Тупой, сумасшедший мир. И шестьдесят долларов, и пачка „Куа“, которую я заработал и в то же время украл… или заработал? Как это назвать? Должен ли я отдать их?»

– Марлоу!

Он повернулся и увидел Грея, стоящего возле душа со злобным видом.

– Вам передали, что вы должны явиться ко мне по возвращении с работ?

– Мне передали, что вы хотите видеть меня. Как только приму душ, я…

– Я приказал, чтобы вы немедленно явились ко мне. – На лице Грея появилась ехидная улыбка. – Но это не играет роли. Вы подвергнетесь домашнему аресту.

В душевой стало тихо.

– За что?

Грей обрадовался, заметив выражение тревоги, промелькнувшее на лице Питера Марлоу.

– За неподчинение приказам.

– Каким приказам?

– Вам это известно так же хорошо, как и мне. – «Правильно, поволнуйся. Твоя нечистая совесть немного тебя потревожит, если она у тебя есть, в чем я сомневаюсь».

– Вы должны явиться к полковнику Смедли-Тейлору после ужина. И будьте одеты как офицер, а не как уличная девка!

Питер Марлоу выключил душ, накинул саронг, ловко завязал его, чувствуя на себе любопытные взгляды других офицеров. Его мысли находились в смятении. Он не знал, в чем состоит неприятность, но старался скрыть свое беспокойство. Зачем доставлять удовольствие Грею?

– Вы так плохо воспитаны, Грей. Такой надоедливый, – достаточно громко сказал он.

– Я знаю, что такое хорошие манеры, – ответил Грей, – вы, чертов педик. Я рад, что не принадлежу к вашему вонючему классу, сволочь. Вы все жулики, лжецы и воры…