– Грей, предупреждаю вас в последний раз: заткните пасть или, клянусь Богом, я вам сам ее заткну!

Грей утратил контроль над собой. Он постоянно настраивал себя против этого человека. Он мог избить его, знал, что мог. В любое время. Мучает его дизентерия или нет.

– Если мы когда-нибудь выберемся из этого дерьма живыми, я буду искать вас. Первое, что я сделаю. Самое первое.

– Это доставит мне удовольствие. Но, если до того вы оскорбите меня снова, я высеку вас. – Питер Марлоу обратился к остальным офицерам: – Вы всё слышали. Я предупредил его. Я не собираюсь терпеть оскорбления от этой обезьяны из низшего класса. – Он быстро повернулся к Грею. – Теперь оставьте меня в покое.

– Как я могу это сделать, если вы нарушили закон?

– Какой?

– Повторяю, вам надо быть у полковника Смедли-Тейлора после ужина. Еще одно слово – и вы окажетесь под домашним арестом до того, как пойдете туда.

Грей ушел. Его ликование улетучилось. Глупо было обзывать Марлоу. Глупо, когда в этом не было необходимости.

Глава 18

Глава 18

Когда Питер Марлоу подошел к бараку полковника Смедли-Тейлора, Грей уже был там.

– Я доложу полковнику о вашем прибытии, – сказал Грей.

– Вы так заботливы. – Питер Марлоу чувствовал себя не в своей тарелке.

Высокая фуражка ВВС, которую он одолжил, раздражала его. Рваная, но чистая рубаха, которую он надел, тоже раздражала. «Саронги гораздо удобнее, – твердил он себе, – более практичны». А мысль о саронгах заставила его подумать о завтрашнем дне. «Завтра день передачи денег. За бриллиант. Завтра Сягата должен принести деньги, и через три дня в деревне будет еще одна встреча. Может быть, Сулина…

Глупо думать о ней. Давай соберись с мыслями, тебе сейчас понадобится вся твоя сообразительность».

– Входите, Марлоу, – приказал Грей.

Питер Марлоу стал по стойке смирно и, демонстрируя должную военную выправку, строевым шагом направился в комнату полковника. Проходя мимо Грея, он прошептал:

– Чтоб ты провалился, болван! – И, почувствовав себя немного лучше, предстал перед полковником. Он четко отдал ему честь, поедая глазами.

Сидящий за грубо сделанным столом Смедли-Тейлор – в фуражке, стек на столе – мрачно посмотрел на Питера Марлоу и четко козырнул в ответ. Он гордился, что так хорошо управляется с дисциплиной в лагере. Все, что он делал, соответствовало уставу. В точности.

Он рассматривал застывшего перед ним молодого человека – тот стоял навытяжку. «Хорошо, – подумал он, – по крайней мере очко в его пользу». Он некоторое время помолчал, верный привычке, которая всегда заставляла обвиняемых нервничать. И наконец спросил: