– О! Нет, – продолжал он, – эти животные не достойны стать во главе славных малых, готовых на всякую опасность. Пока речь шла о небольших стычках, Котеро еще годились. Какой-то аббат Монтескью пользовался их услугами, чтоб расшевелить страну, но в тот день, когда колокола загудят, призывая к восстанию, придут более способные вожди… и некоторые уже известны, как например, Ле Пюизей и Кадудаль.

Молодой человек прибавил после минутного молчания:

– Не говорю уже о тех, которые сами примут командование.

«Он столь же честолюбив, как и нетерпим к братьям шуанам», – решила Елена.

Во время этого разговора дождь снова начал накрапывать. Проводник, державший другой рукой вожжи, остановил лошадь.

– Усаживайтесь опять, – сказал он, – и хорошенько укутайтесь от холода. Меньше чем через три часа мы будет греться у пылающего камина.

Она поместилась под навесом тележки, а молодой человек, продолжая идти пешком, ускорил шаг и погонял лошадь.

Беглецы продолжали свой путь молча.

Мало-помалу смеркалось, и ночь, быстро наступающая в декабре, окутала всю окрестность. Наши путешественники ехали в совершенной темноте, по дороге, со всех сторон изрытой глубокими колеями.

– Мы недалеко от Бена, – сказал Шарль, указывая вдаль на огни, кое-где пробивавшиеся сквозь мрак. Они подвигались еще с полчаса.

– Теперь нечего бояться синих, – наконец произнес он. – Мы обогнули городок. Первая хижинка по дороге Герша будет служить нам ночлегом.

Через пять минуть они достигли огромной развалины, стоявшей у самой дороги.

Шарль постучал в дверь.

Никто не отвечал.

Проводник подошел к окну и, повторив свой стук, прокричал по-совиному с таким неподражаемым искусством, что сам Жан Котеро позавидовал бы.

Ставни чуть-чуть отворились.

– Генюк, отвори мидонскому молодцу! – прошептал Шарль.

– Отведи свою лошадь с телегой в пустошь за домом. Синие недалеко охотятся, – ответил голос.

– Так они рыщут, несмотря на дождь и холод.

– Поворачивайся живей. После наболтаешься, – ответил человек, назвавшийся Генюком.