Лафайет сломал печать и начал читать про себя, но двадцать тысяч глоток взревели:
– Письмо! Письмо!
Лафайет был вынужден читать вслух. Он поднял руку, призывая толпу замолчать. В тот же миг, словно по мановению волшебной палочки, страшный шум сменился полной тишиной; Лафайет отчетливо стал читать нижеследующее письмо:
«Учитывая обстоятельства и волю народа, а также убедительные доводы господина генерала, поручаем и даже приказываем господину генералу отправляться в Версаль. Его будут сопровождать четыре комиссара Коммуны».
Бедняга Лафайет не выдвигал перед выборщиками никаких доводов, они просто воспользовались случаем и решили переложить часть ответственности за происходящее на его плечи. Но люди и в самом деле поверили, что доводы имели место, и, поскольку это совпадало с их желаниями, раздались крики:
– Да здравствует Лафайет!
И Лафайет, побледнев, крикнул:
– На Версаль!
Пятнадцать тысяч мужчин последовали за ним, горя энтузиазмом более молчаливым, но и более угрожающим, чем тот, каким были охвачены ушедшие перед ними женщины.
Все они должны были встретиться в Версале и просить у короля те крохи хлеба, что упали со стола королевских гвардейцев во время пиршества в ночь с 1 на 2 октября.
XXI. Версаль
XXI. Версаль
В Версале, по обыкновению, понятия не имели о том, что происходит в Париже.
После описанных нами сцен, которым королева на следующий день во всеуслышание порадовалась, ее величество изволили отдыхать. У нее была своя армия, свои сеиды, она сочла врагов и теперь хотела вступить в бой.
Разве не должна была она отомстить за поражение 14 июля? Разве не должна была заставить двор и себя самое забыть о поездке короля в Париж, из которой он вернулся с трехцветной кокардой на шляпе?
Несчастная женщина! Она и не подозревала, какое путешествие предстоит совершить ей самой.