– Пойдем на луг к реке. Там есть однолеточка, тебе понравится.

Мы направились вниз по дорожке между живыми изгородями, шепчущими побегами расцветающей таволги. Над ней шелестел боярышник, цветы на его ветвях уже засохли и начали твердеть ягодки.

В конце дорожки калитка открывалась на поле, поросшее лютиками и кукушкиным цветом. К нам грациозной походкой, распустив хвост поверху, направлялась кобылка, лоснящиеся бока ее вздымались. Жеребенок мягкими и настороженными, как у оленя, глазами следил за нами из тени большого бука.

– Он просто чудо.

– Правда? – В голосе старика слышались удовольствие и любовь. – Лучший ее жеребенок. Форресты держат трехлетку от нее и того же жеребца, но им совсем не занимаются. Да, кобылка великолепная, я купил ее у Форрестов три года назад, когда они распродавали всех лошадей. Полегче, Блонди, полегче. – Это было сказано лошади, которая тыкалась мордой ему в грудь, пока он открывал калитку и придерживал ее для меня. – Заходи. Трава довольно сухая. Придется тебе завтра подыскать какую-нибудь обувь получше.

Я прошла за ним на поле.

– А что не так с трехлеткой?

– Что? А, с конем Форрестов? Да ничего, кроме того, что всем там недосуг им заниматься. Я думаю, его держат просто из сентиментальности, как одного из лучших среди потомков старого Маунтина. Он от Эвереста – помнишь Эвереста? Теперь он перешел к Чоллерфордам, стал кусачим, старый чертяка, но детишки его не хуже, чем прежде, погляди только на этого однолеточку. И Форрестов жеребенок тоже мог бы стать победителем, если бы у них нашлось время его учить. Роуэн, вот как они его назвали. – Он хмыкнул и похлопал кобылу по шее. – От Эвереста и Аш Блонд.

– Маунтин Аш?

– Именно. Форрест всегда оставлял в именах всю эту чушь. Ты знаешь, что их конюшня пропала?

– Да. А как вы назвали этого? Ты сказал, он от тех же родителей.

– Мы его еще никак не назвали. Пусть называет будущий хозяин.

Кобылка вскинула голову, чтобы увернуться от ласкающей руки, и чуть отпрянула, нервно подергивая хвостом. Прижав уши, она протянула ко мне любопытную морду.

– Так, значит, он продан? – спросила я, не обращая на нее внимания.

– Да. Боюсь, тебе будет не на ком поездить. Блонди, как видишь, тяжела на ногу, а жеребенка увезут в следующем месяце. – Дедушка засмеялся. – Разве что попытаешь счастья с трехлеткой Форреста. Не сомневаюсь, он тебе разрешит, если ты его попросишь.

Кобылка придвигалась все ближе ко мне. Жеребенок с заинтересованным видом побежал к ней. Сзади, где-то на дорожке, послышались приближающиеся шаги. Я все пятилась от лошади, пока не прижалась спиной к воротам. Она снова протянула морду и стала шумно обнюхивать мое платье.