Пушкарев поднял руку.

– Я – за. Могу даже и вторую поднять. Уверен, что полковник Гурамишвили нас поддержит.

Подошла суббота, которую все ждали с особенным нетерпением. Был принят план, разработанный Костровым и Снежко еще в городе вместе с Беляком. Во второй половине дня Костров, Бойко и Снежко отправились на лыжах в леспромхоз, где должны были переночевать у старосты, а назавтра, в воскресенье, не позднее шести вечера появиться в деревне Выселки, в доме Волохова.

Метель прекратилась утром. С полдня начал крепчать мороз, и снег звонко похрустывал под ногами. По знакомой дороге трое партизан быстро добрались до леспромхоза.

Староста Полищук пожаловался, что ночью у него со двора увели полугодовалого поросенка. Он сидел в комнате, слушая разговор гостей, и то и дело вздыхал.

– В чем дело, старина? Чего вздыхаешь? – поинтересовался Снежко.

– Про порося никак забыть не могу. Жалко! С него бы моя старуха такого кабанчика выпестовала… И надо же греху случиться. А я мечтал пару окорочков вам в лес послать…

– Ну, не горюй, – успокоил его Снежко.

– А мы и без окороков перезимуем, – добавил Бойко. –

Оно, конечно, заманчиво ветчинки покушать. Да еще запеченной в тесте, с такой поджаристой корочкой. Я бы, откровенно говоря, не против. Как вы смотрите, Георгий

Владимирович?

– Да ну вас, – отмахнулся тот. – Не дразните.

– В общем, не горюй, еще наживешь и тогда с нами поделишься, – сказал Снежко.

Полищук ухмыльнулся, почесал поясницу.

– А чего мне наживать? У меня еще пара есть. Правда, не такие, поменьше.

Все дружно рассмеялись.

– Этих-то не украдут, – продолжал он. – Я их в лесу держу, в землянке. Тоже растут подходящие…

– Значит, будут окорока? Тогда плюй на все и ложись спать, – посоветовал Бойко, – Может быть, у какого-нибудь бедолаги нет мясца к Новому году, вот он и решил одолжить у старосты. Небось, уверен, что староста уж себе добудет мяса. – И Бойко решительно полез на печь, давая понять, что разговор окончен и пора спать.

Снежко остался у опушки леса, спрятавшись за деревьями, а Костров и Бойко пошли в деревню.

Было уже без пяти шесть. Шли без опаски, зная, что в этой деревне, стоящей у самого леса, оккупанты бывают очень редко, наездами,