Зарубину отчетливо припомнилась история с двумя парашютами, один из которых обнаружил крестьянин

Сурко.

– Кстати, как фамилия того негодяя, который украл первый мешок? Я что-то не припомню… – спросил он.

– Редькин, – подсказал Костров.

– Так вы идете или нет? – начиная сердиться, спросил

Пушкарев. – Сурко сидит на передовой заставе.

– Идем, идем, – успокоил его командир бригады, надевая полушубок.

Костров тоже оделся, и втроем они вышли наружу.

Сумерки сгустились. Низкие облака закрыли небо, звезды. По-прежнему мела пороша, ветер бросал в лицо сухой, колючий снег, и даже на близком расстоянии трудно было что-нибудь разглядеть.

Шагая следом за Зарубиным, Костров думал о том, что такая погода на руку его разведчикам, которых он разослал сегодня на задания. «При такой темноте можно пройти под носом у часового, и он не заметит, а если и заметит, так нетрудно скрыться».

Зарубина беспокоило другое.

«Редькин… это тот самый Редькин, который принес в ноябре сведения о прохождении эшелона со скотом, – думал он. – Чем же тогда окончилась эта темная история?

Кажется, ничем. Как же это могло случиться? Что помешало нам до конца проверить, кто именно все перепутал?»

– Георгий Владимирович, – обратился Зарубин к шедшему сзади начальнику разведки, – вы помните тот случай, когда Бойко нарвался на эшелон с боеприпасами и потерял людей?

– Очень хорошо помню. С этим случаем тоже связана фамилия Редькина.

– Совершенно верно, – отозвался Зарубин. – История была довольно странная, а мы о ней забыли и успокоились.

– Напрасно вы так думаете, – осторожно возразил Костров. – Я проводил проверку.

– Интересно! И что же она дала?

Костров рассказал. Через своих разведчиков, работающих на железной дороге, он установил точно, что в те дни станция никакого эшелона с рогатым скотом не пропускала и не формировала. Телеграфист, на которого ссылался Редькин, действительно работал и продолжает работать на станции. Это молодой парень, сын бывшего торговца. Люди Кострова характеризуют его как прихвостня оккупантов.

– Но тут есть другое обстоятельство, – добавил Костров. – Ведь Бойко организовал засаду не на том участке, где рекомендовал нам Редькин, а зашел вперед на восемь километров. А на тот участок, как сообщают наши железнодорожники, выходил ночью немецкий бронепоезд. Вот в чем дело…