Кроме старухи с ребенком, здесь были еще две молодые девушки, старик, мальчик лет пятнадцати с одной ногой и беременная женщина на сносях.

Адамс почти забыл о маленьком туземце, когда ему напомнил о нем яркий глазной белок, выглянувший внезапно из-под ног старухи.

Никогда еще ему не приходилось видеть более забавного зверька человеческой породы. Он был так человечен, так полон веселости, что трудно было видеть в нем отродье этих забитых, запутанных созданий. И страннее всего то, что в нем наблюдались все ухватки европейского или американского ребенка.

Та же игра в прятки, тот же неудержимый смех, сменяемый внезапной робостью, та же неизменная наглость — не последнее из prim mobile детской души. Он чувствовал, что еще мгновение, и карапуз позабудет об уважении и начнет гримасничать в ответ, поэтому он сделал вид, что не замечает его, и обратился к Меусу и дрожавшим перед ним беднягам.

Когда нотация кончилась, им разрешили вернуться в хижины, в то время как мальчик с ампутированной ногой отправился в лес за виновными. Ему был дан срок до рассвета следующего дня.

Если к этому времени отсутствующие не начнут возвращаться, дело будет плохо.

XIV. БЕЗ МАСКИ

XIV. БЕЗ МАСКИ

На Прудах Безмолвия и в окружающих лесах гнездились бесчисленные птицы. Розовые фламинго и пестрые утки, птицы, разукрашенные всеми самоцветными камнями тропиков, птички ростом со стрекозу, и птички, похожие на летающих жуков.

После обеда Адамс предоставил своих спутников курению и сиесте и пошел пройтись по берегу прудов. Их было всего три; три зеркала голубой и неподвижной воды, вполне достойных своего названия, ибо нигде в свете нельзя было найти более невозмутимого покоя.

Происходило ли это от лесного крова, защищающего безветренную гладь, или от самого характера листвы, столь победоносно живой, но столь неподвижной, или за всеми этими причинами таилось иное, более сокровенное начало, влияющее на ум и волнующее воображение? Как знать? Но таков был дух этого места. Дух глубокого и нерушимого мира, мира тенистых лагун, мира кедровых рощ, скрывавших красоту Меропы, — тот мир души, который превыше всякого разумения.

Впервые после отбытия из Янджали Адамс был один, вдали от глаз своих компаньонов. Он глубоко дышал, как бы вдыхая воздух свободы, и в то время, как он шагал по высокой траве, мысли его, хотя и отмечали каждую мелочь окружающей картины, уносились далеко-далеко в Париж и дальше того.

Внезапно, за несколько шагов впереди, прекрасная в своей свободной грации, стрелой пронеслась маленькая антилопа; за нею следом, почти касаясь ее, промелькнула другая фигура, желтая и свирепая, скрывшаяся вслед за антилопой в высоких прибрежных травах.