То была песнь, материализованная в красках и формах, песнь первобытных лесов, когда они выступают из хаоса тумана, огромные, победоносные и ликующие, навстречу долгожданной заре и приветствуют ее великолепием пальм, шелестом золотых нзамбий, вздохами истекающих росой молочайников, широколиственных смоковниц и многих других растений, уловивших лесной мрак в сеть своих листьев.
— Я проснулся, о, вечный свет! Я проснулся! Смотри на меня! Я твой!
Так пел лес солнцу под трубный глас ветра. В песне его слышались голоса сотен миллионов растений — акаций и пальм, мбин и тополей, терновников и мимоз. В тени и на припеке, кутаясь в тумане и пылая на солнце, в долине и на холмах все пели одну и ту же песню, склоняясь под нежными и глубокими порывами ветра.
У лесной опушки Берселиус и Адамс распростились с Меусом. Ни в Берселиусе, ни в Меусе ничто не выдавало событий вчерашнего дня. Они «проспались». Что же касается Адамса, он знал только то, что туземцы понесли наказание, заключавшееся в разрушении их жилищ.
Путь лежал на юг. Они следовали теперь тем лесным перешейком, который объединяет два леса в огромный лес М’Бонга. В этом смешанном лесу деревья отличаются от растительности главных лесов. Здесь вы увидите огромные акации, хлебные деревья, баобабы; меньше мрака и меньше вьющихся растений.
Берселиус обычно брал с собой в экспедицию таксидермиста, но в данном случае целью была исключительно охота для охоты. Если удастся заполучить слоновые клыки, решено было их взять с собой, но не затруднять себя шкурами, разве только попадется какая-нибудь редкостная порода.
XVII. В ПОТОКАХ СОЛНЦА
XVII. В ПОТОКАХ СОЛНЦА
После двух дней пути они вышли из леса на холмистую, залитую солнцем безмолвную равнину — прекрасную пустыню, где высокая трава волновалась в дыхании ветра, и холмы, и долины, и группы мимоз уводили глаз все дальше и дальше в бесконечность.
Если остановиться и прислушаться, ничего не было слышно вокруг, кроме шелеста ветра в траве.
Поистине эта страна лежит на краю света, как гинтерланд девственных лесов. Если продвинуться к востоку, можно увидеть вершину Килиманджаро, царя африканских гор, царящего над обширной территорией, носящей его имя, и раскинувшейся от озера Эйязи до гор Парс. Охотники этой страны, некогда родины слонов, разредили их стада и вынудили их вести скитальческую жизнь. Лет сто и даже пятьдесят назад слоны совершенно не боялись человека, но горький опыт изменил их привычки, и в наше время их можно застать лишь в самых неприступных дебрях. В тех случаях, когда они держатся в более обитаемых местах, они выходят из-под прикрытия только по ночам. Можно жить годами в слоновом участке и не увидеть ни единого слона. Гонимые голодом и страхом перед человеком, большие стада совершают чудесные и таинственные путешествия, исходя сотни и сотни миль. Никогда не ложась, высыпаясь на ногах, вечно настороже, с плохим зрением, но острым чутьем, они проходят всюду, где имеются деревья, и пасутся на ходу, обдирая листья с ветвей. В сезон дождей, когда почва мягкая, вспугнутое или голодное стадо передвигается с быстротой и безмолвием облачной тени; но в засуху топот его по твердой земле раздается по окрестностям, как барабанная дробь.