– Готово!
Кривушин изучил себя в зеркале и озарился улыбкой:
– Жентельмен.
Легкая его ирония вкупе с самоиронией остались непонятыми Мари. Не настолько в своем французском далеко Мари освоила русский язык, чтобы понимать, сколь много в нем значит каждая буква. И мы в том ей помочь не смогли, просто не успели.
– Спасибо, – зарделась она.
– Это тебе, девонька, наше
Скромной благодарностью Мари за ее самоотверженный труд стало то, что мы с капитаном дочиста «вылизали» корму плота, изничтожив в море неизбежные отходы парикмахерского ремесла. После этого на правах дежурного кулинара, а также по велению души, я смешал для Мари коктейль, не пожалев для него последней коробки апельсинового сока. Правда, сказать по совести, ничего, кроме сока, в стакане не было, но ведь это куда приятнее – угостить даму коктейлем, нежели плеснуть ей какого-то банального сока. Верно?
Потом мы стали готовить лодку. Кису с ней кэп достал из кормового рундука, который был поистине бездонным. Впрочем, киса была не очень большой, хотя и повнушительнее той, в которой хранился доставшийся бычаре «Нырок».
Наша лодка тоже была присыпана тальком. Я не сомневался, что состояние ее будет превосходным, тем более что Кривушин сказал, что и возрастом она помоложе, он ее уже в Ростове купил, который на Дону, перед самым выходом в Черное море.
Лодку мы надули, хотя с этим можно было повременить. Но чего там, пусть за кормой болтается, есть-пить не просит.
Когда лодку спускали на воду, меня вдруг пробил озноб, и это при том, что дневная жара только-только начала спадать. Захолодило же меня потому, что надувнушка не производила впечатление надежного плавсредства. Вот совсем. Да, побольше «Нырка», да, двухместная «по паспорту», но как в ней два человека размещаются… Только если в баллоны спинами вжаться и ноги скрестить, или отрезать их на фиг, чтобы не мешались.
Страха своего я, однако, не показал, оставаясь спокойным и даже насвистывая. Закалился я на борту. Это подействовало: страх немного отступил, затем скатился к пяткам, а потом и вовсе пропал, потому что вера в нашего капитана тоже дорогого стоит: сказал – дойдем, значит – не потонем.
Дрожь прошла, снова стало жарко.
Быстро темнело.
Ветер совсем стих. Паруса потеряли гордую форму – пошли морщинами, потом складками, затем и вовсе обвисли, лишь иногда, с порывами, чуть поднимаясь, разглаживаясь и тут же снова опадая. И все же мы приближались к земле. На экране картплоттера это было ясно видно. Если ничего не изменится в природе, ничего не случится на плоту, то сразу за полуночью мы окажемся в заданной точке. Оттуда нам предстоит плыть самим…А сутки спустя, вряд ли больше, по нашему маршруту проследует надувная лодка с бычарой. Опять же, если ничего не случится, если уже ничего не случилось.