По примеру Мари я тоже отправился на нос.

То ли из неоправданной жестокости, то ли из оправданной мести, то ли просто по забывчивости, покрывало Мари оставила на бычаре. Не саван, но чем-то похоже. Но мы люди другие, мы над пленными не изгаляемся, мы какую-то там конвенцию чтим. Поэтому я снял «саван», хотя и не раньше, чем сделал свои дела.

– Потом укроешься, – пообещал я.

Бычара осклабился. Надо же, натуральный бандюган, а без золотых фикс как-то обходится.

Я отправился на корму.

Следующие часы мы занимались самыми обычными делами – как вчера, как позавчера, как неделю и две назад. Будто и не было автоматной стрельбы утром, пузырей на воде от затонувшего катера и связанного бандита на носу.

Время не спеша двигало стрелки на часах капитана Кривушина, день катился к вечеру. Пока было еще совсем светло, но здесь, у экватора, темнота падает, словно занавес в театре. Сумерки – прерогатива северных широт. Ну, или южных.

Дядя Петя все чаще поглядывал на экран картплоттера. Наконец, изрек:

– Пора.

И было непонятно, то ли он сказал это с оглядкой на данные картплоттера, то ли потому, что не хотел отправлять нашего пленника в плавание в кромешной тьме.

Включив подруливающее устройство, мы все трое отправились на нос плота. Автомат тоже не был забыт, и если считать «товарища Калашникова», то все четверо.

Бритый, увидев нашу процессию, никак на это не отреагировал, не шевельнулся даже, и на лице ни один мускул не дрогнул. Сильный человек. Пожалуй что посильнее меня будет.

Мы с Кривушиным столкнули лодку на воду. Надувнушка сначала рванула в сторону на всю длину удерживающего ее конца, а затем, будто испугавшись своего легкомыслия и осознав собственное ничтожество, испуганно прижалась бортом к плоту.

Я бросил в лодку весла. Мари кинула два пакета с галетами и упаковку воды на шесть бутылок. При разумном использовании того и другого должно было хватить с лихвой. Смерти бычаре мы все же не желали, хотя счет к нему имели немалый, особенно я, начиная с удара в челюсть на задворках кафе «Спорт». Но я добрый, пусть плывет, теперь это его забота – выжить.

Кривушин поправил автомат, висевший на груди, и сказал:

– Сюда слушай. И без соплей – не поможет. Видишь лодку? Она твоя. Сейчас ты в нее сядешь и можешь плыть на все четыре стороны, но советую – на запад. Отличной погоды тебе не гарантирую, я не Господь Бог, но приличную синоптики обещают. До берега отсюда меньше пятидесяти миль. Течение тебе поможет. День, два… Будешь грести – выйдет быстрее. Вопросы есть?

Бычара облизал губы и отрицательно качнул головой. И в этом был прав – милосердие тоже имеет границы, не нужно испытывать его на прочность.