Он взял в корабельной библиотеке книгу «Джок из бушвельда» и в который раз с большим удовольствием стал перечитывать приключения человека и собаки, ностальгически яркие описания африканского буша, и чувство одиночества отошло в тень.

Но тут в дверь к нему кто-то тихонько постучал.

– Марк, Марк, позвольте мне на минутку спрятаться у вас…

Не успел он ничего возразить, как мимо него в каюту быстро проскользнула Ирен.

– Скорее закройте дверь на ключ, – приказала она.

Она проговорила это таким тоном, что он немедленно повиновался, но, когда повернулся к ней, его охватило дурное предчувствие.

Она была пьяна. На щеках цвели красные пятна, глаза лихорадочно блестели, и смех звучал неестественно громко.

– Что случилось? – спросил он.

– О господи, дорогой, это было ужасно. Этот Чарли Истмен меня просто преследует. Клянусь, мне даже страшно возвращаться в свою каюту.

– Хотите, поговорю с ним? – предложил Марк, но она быстро остановила его:

– О нет, никаких сцен. Он этого не стоит. – Она забросила хвост боа из страусовых перьев за плечо. – Я просто посижу здесь немножко, если вы, конечно, не против.

Ее платье состояло из нескольких слоев тонкой как паутинка материи, которые при каждом ее движении поднимались и плавали вокруг нее, словно облако; плечи ее были обнажены, а лиф вырезан так низко, что полушария груди выступали очень рельефно – круглые, гладкие и белые.

– Так вы не против? – снова задала она вопрос, прекрасно понимая, куда именно он смотрит.

Он быстро поднял глаза и заглянул ей в лицо. Она изобразила презрительную гримаску, нетерпеливо ожидая его ответа. Из-за яркой и глянцевитой губной помады ее губки казались полненькими, как спелый плод.

Он понимал, что должен выпроводить ее из своей каюты. Понимал, что ему грозит опасность. Понимал, насколько он сейчас уязвим, беззащитен, насколько могущественны ее родители, и догадывался, насколько она мелка и бездушна. Но он был одинок, безумно, мучительно одинок.

– Конечно оставайтесь, – сказал он.

Она прикрыла веки и остреньким розовым язычком провела по накрашенным губам:

– У тебя есть что-нибудь выпить, дорогой?

– Извините, нет.

– Да что ты все извиняешься…