– Я сказала, что мой отец всегда спрашивает у меня позволения прийти сюда, – сказала она и неожиданно улыбнулась; губы ее дрожали, но в целом улыбка получилась очаровательной. – Может, и вам стоит попробовать?

Тут уже Марк оказался застигнут врасплох. Разозлиться как следует он еще не успел, и ее улыбка сразу погасила это пламя, напряжение в нем куда-то исчезло, тело расслабилось… Но девушка уже отвернулась к верстаку и принялась деловито расставлять банки с красками.

– Не забудьте закрыть за собой дверь, – бросила она тоном принцессы, повелевающей рабу.

Не до конца остывшая злость разгорелась в нем снова. Громко стуча каблуками по голым половицам, Марк направился к двери, собираясь изо всей силы хлопнуть ею и надеясь, что та сорвется с петель.

Но не тут-то было.

– Марк!

Он снова остановился, но ответить ей заставить себя не мог.

– Сегодня днем мы с вами вместе едем в парламент. Выезжаем сразу после второго завтрака. Хочу послушать генерала Сматса; отец говорит, серьезное будет выступление.

Он промолчал; ему вдруг показалось: пошевели он губами – и они потрескаются, жесткие и хрупкие, как старый пергамент.

– Господи, – вдруг пробормотала она. – Я же совсем забыла… обращаясь к Марку Андерсу, эсквайру, надо непременно говорить «пожалуйста»!

Она кротко сложила перед собой руки, карикатурно изображая раскаяние, и проникновенно посмотрела на него томным взглядом огромных синих глаз:

– Можно я поеду сегодня с вами в парламент… пожалуйста? Я так буду вам благодарна, честное слово! А теперь можете уходить и хлопать дверью.

– Вам бы не картинки писать, а в театре играть, – отозвался он.

Однако, выходя, дверь он закрыл с подчеркнутой осторожностью.

Сторма же, едва дождавшись, когда щелкнет щеколда, бросилась в кресло и, радостно обхватив себя руками, затряслась от смеха.

Отсмеявшись, она выбрала пустой холст и, продолжая улыбаться, поставила его на мольберт.

Работая углем, Сторма сделала набросок головы Марка – и с первой же попытки получилось неплохо.

– Глаза, – шептала она. – Глаза… главное – глаза.

Чудесным образом глаза возникли на пустом холсте; Сторма снова улыбнулась, сама удивившись, как четко они запечатлелись у нее в памяти. Тихонько напевая, она полностью погрузилась в работу.