– Между прочим, у вас неплохо получается, – с великодушной улыбкой заметила Сторма, глядя на него снизу вверх, легкая и грациозная в его объятиях, когда они кружили в пустом танцевальном зале Эмойени.

– Под вашим руководством и хромой запляшет, как балерина.

– О-ля-ля! А вы, оказывается, галантный кавалер, мистер Андерс!

И вдруг все это резко изменилось. С тех пор как они прибыли в Кейптаун, она ни разу не улыбнулась ему, ни разу с ним не заговорила. А Ирен Лечарс, которая намеревалась гостить в доме генерала все четыре месяца, переночевала и наутро первым же пароходом отправилась домой.

Ее имя больше не упоминалось, а враждебность Стормы по отношению к Марку оказалась настолько глубока, что она даже не выносила его присутствия в одной с ней комнате.

Теперь Марк осторожно, словно вор, пробрался в ее художественную мастерскую, не в силах устоять перед соблазном хотя бы мельком взглянуть, насколько она продвигается на своем последнем полотне.

Окна, ради лучшей освещенности студии сделанные огромными, до самого пола, выходили на север и смотрели прямо на гору. Мольберт Стормы стоял посередине голого, ничем не застланного пола. Мебели практически не было, за исключением табуретки, заляпанного пятнами краски столярного верстака и кресла на подиуме – для натурщиков.

Вдоль стен стояли холсты в подрамниках самых разных размеров и форм, в основном пустых. Однажды, еще в период их своеобразной дружбы, она даже попросила Марка помочь ей сколачивать подрамники. Вспомнив об этом, он вздрогнул, и у него больно сжалось сердце; контролером качества она оказалась весьма строгим, придирчиво и дотошно проверяла каждое сочленение, каждый гвоздик и требовала, чтобы все было доведено до совершенства.

Холст выглядел уже почти законченным, и Марк даже удивился, что она успела за последние несколько дней найти время для такой большой работы. Он понял, что недооценивал ее. Сторма по утрам работала, тогда как он считал, что она нежится в постели… Все его внимание захватила картина.

Сунув руки в карманы, он стоял перед холстом, и теплая волна радости разливалась по всему его существу.

На картине изображалась окруженная деревьями и освещенная пятнами солнечного света лесная поляна. На поляне стояла скала, а рядом находились две фигуры: женщина в белом платье нагнулась к земле, собирая букет диких цветов, а сидящий неподалеку мужчина смотрел на нее, прислонившись спиной к стволу дерева.

Марк видел, как далеко продвинулась художница на этом полотне по сравнению с прежними ее работами. Несмотря на то что сюжет картины был прост, она возбудила в нем такое сильное чувство, что перехватило дыхание. Это был благоговейный трепет перед удивительным талантом, благодаря которому была создана столь замечательная работа.