– А-а, предатель! – заорал Фишер.

Напряжение последних нескольких дней с непрерывными совещаниями и боями стало сказываться и на нем. Глаза его горели диким, фанатичным огнем, движения стали преувеличенно резкими, хриплый голос звучал чересчур громко.

– Нет, товарищ, клянусь, я не предатель, – жалобно проблеял юнец.

– Ну тогда трус! – прокричал Фишер.

Большой волосатой рукой он схватил мальчишку за рубаху и рванул на себя, обнажив его тело до пояса.

– У меня же винтовки не было, – оправдывался юнец.

– Будут винтовки, надо только уметь ждать, когда погибнет товарищ.

Удар плети рассек гладкую белую кожу юнца, словно бритвой, на ней вспыхнула яркая кровавая полоса, и он упал на колени.

Гарри Фишер хлестал свою жертву, пока не затихли крики и стоны. В подвале слышались только свист плети, рассекающей воздух, и хлесткие удары. Наконец он отступил назад, вытирая пот и отдуваясь.

– Тащите его наверх, пусть все товарищи видят, что ждет предателей и трусов.

Двое забастовщиков подхватили мальчишку за руки и поволокли по ступенькам наверх; кожа на его спине висела клочьями, кровь стекала вниз, за пояс, пропитывая штаны насквозь.

Крадучись бесшумно, как кошка, Марк приблизился к задней стенке, перемахнул через нее и оказался в крохотном, выложенном камнем дворике. Вдоль боковых стен были уложены высокие штабеля ящиков с пустыми пивными бутылками, и в полуденной жаре густой запах прокисшего напитка дурманил голову.

До винного магазина на Минт-роуд они добрались меньше чем за час – путь через задние дворы и по крышам, которым Марк вел своих людей, оказался более успешным, чем он смел надеяться.

Они благополучно миновали все заграждения и баррикады, дважды обходили с флангов отряды прочно окопавшихся забастовщиков: застигнутые врасплох, они разбегались от одного лишь залпа.

Марк пересек дворик, ударом ноги распахнул заднюю дверь склада и сразу же прижался к стене, опасаясь выстрелов изнутри.

За ним через стену перебрались сержант с дюжиной бойцов; они быстро рассыпались по двору, взяв на мушку и распахнутую дверь, и закрытые ставнями окна. Сержант кивнул Марку, и тот боком, держа винтовку у бедра, нырнул в дверной проход. И сощурился, очутившись в полной темноте после яркого солнечного света, царившего снаружи.

Магазин оказался пуст. Ставни на окнах, выходящих на улицу, были закрыты и закреплены болтами, бутылки на полках стояли целехонькие, не тронутые мародерами, что говорило о строгой дисциплине в рядах забастовщиков. На бутылках, рядами поблескивающих в полумраке помещения, красовались яркие этикетки.