Теперь колеса застыли без движения, уже три месяца они стояли мертвые, а теснившиеся вокруг этой башни здания, покинутые людьми, казались мрачными.

Транспорт для перевозки солдат представлял собой разнокалиберные грузовики и автофургоны, реквизированные по закону о военном положении: здесь были и автомобили для перевозки гравия из каменоломен, и самосвалы с шахт, и даже один фургон из пекарни. Но с первого взгляда стало ясно, что для шестисот человек этого недостаточно.

Когда подошел Марк со своим взводом, с десяток офицеров во главе колонны уже оживленно дискутировали. Марк сразу узнал крупную фигуру бородатого генерала Кортни, который был на голову выше всех остальных. Говорил он громко и сердито.

– Я хочу, чтобы все мои люди до полудня были доставлены на место. Они хорошо потрудились и заслуживают горячей пищи и отдыха…

Тут он увидел Марка и, насупив брови, махнул ему рукой и закричал, не дожидаясь, когда тот подойдет:

– Где тебя черти носили?

– Со своим взводом…

– Я посылал тебя с сообщением и ждал, что ты немедленно вернешься. Черт возьми, ты прекрасно знаешь, что я запретил тебе ввязываться в драку. Вы подчиняетесь непосредственно мне, сэр!

Марк зверски устал, нервы его были напряжены и измотаны от всего, что он видел и испытал в этот день, и он находился не в том состоянии, чтобы терпеть гневные вспышки генерала.

Строптивое выражение его лица не укрылось от его начальника.

– Сэр… – начал было Марк.

Но Шон тут же оборвал его:

– Не сметь говорить со мной таким тоном, молодой человек!

Безотчетная, совершенно безответственная, черная ярость охватила Марка. Ему уже было плевать на последствия; бледный от злости, он подался вперед и высказал все, что у него накипело на душе.

Полк построили прямо на дороге – шестьсот человек в три шеренги правильными прямоугольниками взводов. Громкими криками сержанты по очереди отдавали каждому взводу команды «равняйсь!» и «смирно!», а потом скомандовали «вольно».

С верхушки копра в желтоватом освещении раннего утра зрелище выглядело незабываемым.

– Готово, милая, – прошептал Фергюс Макдональд.

Хелена молча кивнула. Для нее реальность поблекла, она погрузилась в состояние зыбкой, призрачной дремы. Плечи были натерты лямками тяжелого рюкзака с коробками патронов, которые глубоко врезались в мягкую женскую плоть, но боли она не чувствовала, все тело ее словно онемело. Руки, казалось, распухли и плохо слушались, под неопрятно обломанными ногтями, словно темные полумесяцы, скопилась черная грязь; грубый холст лямок под пальцами казался ей мягким как шелк, медные гильзы патронов были прохладны, и ей хотелось прижать их к сухим потрескавшимся губам.