Слившись в карикатурном любовном объятии, оба полетели бы в пустоту, если бы Марк не успел обеими ногами, словно циркач-акробат свою трапецию, обвить перила, и падения не получилось: они повисли над шахтным провалом головой вниз.

Силой толчка Фергюс перевернулся, кепка слетела с его головы, и Марк больше не смог удерживать его за плечи.

Рывок оказался такой силы, что чуть не вывихнул Марку плечо, поскольку некий животный инстинкт не позволил ему отпустить руку Фергюса с зажатым в ней револьвером.

Они раскачивались над черной пропастью шахты; ноги Марка цеплялись за перила, а рука его крепко вцепилась в запястье Фергюса.

Фергюс приподнял голову и посмотрел на Марка; теперь он лишился кепки, и волосы свисали вниз, открывая лицо. Марк узнал своего бывшего товарища и от потрясения едва не выпустил его руку.

– Фергюс! – прохрипел он.

Но Фергюс смотрел на него безумными глазами, по-прежнему, видимо, не узнавая Марка.

– Попробуй достать до перил, – почти умолял Марк, раскачивая Фергюса, чтобы тот смог дотянуться. – Давай же, хватайся!

Он понимал, что долго ему не продержаться, еще несколько секунд – и все; и рука, и ноги его слабели, в перевернутом положении кровь приливала к голове, лицо словно разбухало, в висках больно стучала кровь, а черная дыра шахты вызывала в нем тошноту. Он ухватился за руку Фергюса другой рукой.

Фергюс изогнулся, но совсем не для того, чтобы схватиться за перила; свободной рукой он перехватил револьвер.

– Нет! – закричал Марк. – Фергюс, это же я! Это я, Марк!

Но Фергюс, видно, совсем уже ничего не соображал; проделав свой трюк с револьвером, он крепко сжал его в левой руке.

– Перебить гадов, – бормотал он. – Перебить всех предателей.

Он поднял револьвер и, раскачиваясь над провалом, наставил его на Марка.

– Не надо, Фергюс! – закричал Марк.

Но ствол револьвера уставился прямо ему в лицо. С такого расстояния выстрел снесет ему полголовы. Марк видел, как указательный палец Фергюса жмет на спусковой крючок, костяшка его побелела от напряжения.

И тогда Марк отпустил захват; запястье Фергюса выскользнуло.

Цепь разорвалась, и Фергюс быстро полетел вниз. Револьвер так и не выстрелил; до Марка донесся только жалобный крик.

Марк висел вниз головой и смотрел, как падает тело Фергюса, растопырившего вращающиеся, как колесные спицы, руки и ноги, быстро удаляясь и уменьшаясь в размерах, превращаясь в маленькое бледное пятнышко. Отчаянный, жалобный крик становился все тише; темный зев шахты вдруг поглотил его, и крика не стало слышно.

В наступившей тишине Марк висел вверх ногами, как летучая мышь, моргая от заливающего глаза пота; он не сразу нашел силы, чтобы пошевелиться. И только когда от помоста наверху до ушей его донесся долгий дрожащий стон, Марк стряхнул оцепенение.