– Ты разве не понимаешь, что лучше немного поплакать сейчас, чем потом плакать всю жизнь? – мягко спросил Марк, стараясь не показывать, как ее слезы подтачивают его решимость.

– И что теперь? Ты уже никогда не вернешься?

Марион Литтлджон никогда не умела красиво плакать. Ее маленькое круглое личико сразу покрывалось пятнами, расплывалось, как необожженная глина, глаза краснели и распухали.

– Послушай, Марион, ведь я даже не знаю, куда поеду. Откуда мне знать, когда я вернусь?

– Я тебя не понимаю, Марк, честное слово… я ничего не понимаю, – всхлипывала она, вертя в руках мокрый носовой платок и хлюпая носом. – Нам же было так хорошо вместе. Я делала все, чтобы тебе было хорошо… даже это…

– Да дело вовсе не в тебе, Марион, – торопливо пытался втолковать ей Марк.

Ему очень не хотелось, чтобы она напоминала ему о том, что она называла словом «это». Марион говорила об этом так, будто вручила ему некое сокровище, которое теперь он должен возвращать с ростовщическими процентами.

– Разве я не старалась, чтобы тебе было хорошо, а, Марк? Я же очень старалась.

– Послушай, Марион, ну как мне тебе это объяснить? Ты хорошая, симпатичная девушка, ты добрая и милая, лучше тебя я вообще никого не знаю.

– Почему же ты не хочешь на мне жениться? – запричитала она уже во весь голос.

Марк тревожно оглянулся на крыльцо: ее сестрицы и зятья, вероятно, насторожили уши и пытаются уловить, о чем идет разговор.

– Дело в том, что я вообще не хочу жениться.

Она простонала чуть ли не басом и громко высморкалась в свою крохотную, насквозь промокшую тряпочку. Марк достал из кармана собственный платок, протянул ей, и она с благодарностью приняла.

– Я вообще пока не хочу жениться – ни на ком, – повторил он.

– Пока? – ухватилась она за это словечко. – А потом когда-нибудь, а?

– Ну, когда-нибудь… – согласился он. – Когда пойму, чего хочу от жизни и как этого буду добиваться.

– Я буду ждать тебя, – сказала она и сделала храбрую попытку улыбнуться сквозь слезы. – Я тебя буду ждать, Марк.

– Нет! – тревожно воскликнул Марк.

Каждый нерв его с болью отозвался на это обещание бедной девушки. Он собрал все свое мужество, чтобы прийти и сообщить ей о своем твердом решении, а тут, похоже, выходит, что все старания оказались напрасны.