Раздраженный Шершень велел Клыку скорее гнать здоровенного дурня обратно и снова принялся вымещать свою злобу на избитом, полумертвом теле связанного. Оба подельника не торопились возвращаться и Шершень, с каждой минутой распаляясь все сильнее от распиравшей нутро злобы, решил для начала отрезать пленнику уши, а потом поприжигать раны битюговым мечом. Пусть-ка повертится ужом!

__________

Алекс открыл глаза в тот момент, когда бандит со шрамом усаживался ему на грудь, улыбаясь странной кривой улыбкой, от которой пробирал озноб. Вдохнуть не получалось. Легкие и без того жгло огнем, когда зверь в обличье человека посильнее прижал его к земле разок-другой, выдавливая последние остатки воздуха.

__________

Шершень выждал немного, наслаждаясь мучениями пленника. Вот и лицо уже посинело. Рот разевает, как рыба, вытащенная из воды – как бы снова не отрубился. Ничего, сейчас мы тебя взбодрим! Шершень потянулся ножом к лицу храмовника, когда что-то ужалило его в спину.

__________

Оскал изуродованных губ не предвещал ничего хорошего, поэтому, завидев медленно приближающийся нож, Алекс испытал детское желание покрепче зажмуриться. Но, не успел он приготовиться к самому худшему, как с вязким, чмокающим звуком из груди бандита появился кончик клинка. На новенькую свежевыстиранную рясу, пачкая и глубоко впитываясь в ткань, падали густые красные капли, а Алекс завороженно смотрел на острие лезвия с едва заметной щербинкой.

Он узнал бы эту щербинку из тысячи других и сейчас боялся поднять глаза на хозяина меча. Точнее – на хозяйку. Боялся поверить своему счастью. Боялся, что, стоит ему на долю секунды отвести взгляд, – и клинок, и девушка, держащая его рукоять, снова на долгий срок исчезнут из его жизни.

Бандит со шрамом издал булькающий звук, повалился на бок и скатился с Алекса, дав тому долгожданную возможность вдохнуть. Коротким быстрым движением, перерезав веревки, Тайя стряхнула со лба непослушную, криво обрезанную челку и самым спокойным тоном, словно они последний раз виделись на кухне за чашкой чая не более четверти часа назад, спросила:

– Ну и как ты здесь оказался?

__________

Полчаса спустя, когда раны были обмыты и перевязаны, а на костре, разведенном теперь уже мертвым амбалом, весело булькала похлебка, Алекс засыпал Тайю вопросами. Под их напором улыбка девушки сперва поблекла, а после самого главного и непонятного – того, что велела задать матушка Абигайль – и вовсе сошла на нет.

– Мне до сих пор трудно об этом говорить… Скоро начнет смеркаться, и завтра путь неблизкий. Сейчас ложимся отдыхать, и ты расскажешь мне свою часть истории. Как сумел меня найти, как дела в монастыре, что будет на празднике и откуда ты узнал о моем клане.