– Видишь… Тебе повезло больше, чем мне. Своего отца я совсем не помню. Вообще про раннее детство почти не помню, да оно и к лучшему… Среди обгорелых руин какого-то здания – может быть, это даже был мой дом – меня подобрал Конрад. Опоздай он тогда на день-два, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. До сих пор не могу понять, что учитель разглядел в полумертвой шестилетней соплячке, которая, едва отъелась и пошла на поправку, обнаружила упрямый и вредный характер. Конрад меня выходил и отдал… в одну закрытую школу. Можешь смеяться, но я только перед самым окончанием поняла, для чего нас учат, к чему готовят. Когда не с чем сравнивать и не знаешь, что может быть по-другому, очень многое воспринимаешь, как должное. Поначалу – чтение и письмо, приготовление нехитрых блюд, ночевки у костра и бег с препятствиями. Потом начались фехтование, метание ножей, бесшумное лазание по скалам ночью, в кромешной темноте – наряду с бальными танцами, принятием пищи с семнадцатью столовыми приборами и сочинениями о творчестве поэтов трехвековой давности. Дальше… мы узнали, например, о специальных точках на теле человека, надавив на которые, можно убить голыми руками – либо парализовать – по желанию. Я… не знаю, кто были теми, на которых мы тренировались… В школе шептались, что это – преступники, приговоренные Фениксом. Еще – приготовление всяких зелий и отваров… Там были и лечебные, но, в основном,.. сам понимаешь. И много других подобных вещей. К слову, часть предметов преподавал тот, кого ты знаешь под именем Фидель – мы там и познакомились.

– И тебе это нравилось⁈

– Нет, но самые… тяжелые предметы пошли под конец. А до этого я, честное слово, не догадывалась, к чему все идет. Потом… когда все поняла… Куда мне было деваться? С самого начала все принимали присягу на верность клану. Ослушавшихся ждала смерть. Мы еще шутили детьми над этой высокопарной фразой, когда наставники раз за разом с каменными лицами напоминали нам об этом. А потом… – Тайя зябко передернула плечами, – до выпуска дошли не все. За легкие проступки не изгоняли из школы – просто переводили на год-полтора на унизительную работу прислуги и живых манекенов на тренировках. За что-то серьезное… Двоих наших мы убили сами, на занятиях, когда отрабатывали удары и отравленные зелья… Я… мне пришлось…

Повисла долгая пауза. Алекс затих, боясь неудачным словом нарушить ход исповеди и переваривая услышанное, но девушка истолковала его молчание неправильно. Нервы Тайи, и без того измотанные, не выдержали рассказа о том, что долго таилось глубоко в памяти.