Всеслав встал, перекрестился, огладил бороду, усы и вышел в гридницу.

И там сразу увидел, что это Ростислав с Горяем… Ширяя привели! Ширяй был весь в пыли, без шапки, смотрел затравленно. Но страха в его глазах не было! Всеслав прошел к столу, сел, где всегда сидел, глянул на них, кивнул…

Ширяя рванули и бросили на пол. Он повозился и встал на колени, застыл.

– Ширяй, – сказал Всеслав, – посмотри на меня.

Ширяй поднял голову и посмотрел – без страха. Но и без зла. Всеслав, также без зла, спросил:

– Что скажешь?

Ширяй сказал:

– Я сам к тебе пришел. Любим Поспелович велел – я и пришел. А эти – так, на полпути перехватили! Я…

– Помолчи! – строго сказал Всеслав. – Грех так дерзить. Это – не эти, а мой сын. И мой боярин. А ты мой раб. И твой Любим – это тоже мой раб. А если ты сам ко мне пришел, тогда сам говори, зачем.

– А затем, чтобы сказать: нынче мы не пойдем.

– Мудрёно говоришь, Ширяй. Скажи ясней.

– Куда еще ясней? Не будет нынче веча. Не хотим.

Вот! Всеслав улыбнулся и прислушался к себе. Тихо было на душе, покойно. Так, может, и воистину: в полу бросается жребий, но все решения его…

Но дальше думать не хотелось. А говорить тем более. Всеслав молчал. Он просто смотрел на Ширяя… И не видел его! Да и кто он такой, Ширяй, и кто такой Любим, когда солнце уже вон где?! Полдень, поди, уже…

Ширяй сказал:

– Как было обговорено? Что вот как сойдутся все, кто был в уговоре упомянут, тогда и будет ряд. А не сошлись еще!

Сыновья встрепенулись!.. Да все промолчали. Молчал и Ширяй. И в этой полной тишине… Всеслав опять услышал те слова: «А не сошлись еще!» И смех. А кто смеется? Да больше некому, как только Ей, Ей же всё наше смешно. Всеслав печально улыбнулся и спросил:

– А кто же еще не пришел? Вот, все мы здесь.

– А младший не пришел – Георгий!

– Георгий! – повторил Всеслав. – Георгий, да. Но где он, мой Георгий?