Про корабль — очень уместное сравнение, тем более что «Советского шампанского» (а другого тогда и не было) после той или иной премьеры выпивалось море. Фурор обещала вызвать и постановка «Травиаты», в которой Сергей Лемешев упросил спеть Галину Вишневскую: он — Альфред, она — Виолетта. Это было незадолго до смерти Александра Мелик-Пашаева, который согласился продирижировать оперой. Репетиций много не понадобилось — две сценические и одна оркестровая. Куда бо́льших усилий потребовало изобретение костюмов главной героини, для чего пришлось воспользоваться французскими журналами мод ушедшей эпохи. Но как из привычного атласа сшить костюм самой красивой и «обольстительной любовницы» Парижа (как обрисовал образ Виолетты Борис Покровский)? И здесь очень пригодились списанные в утиль облачения церковных иерархов, свезенные в театральные мастерские из Кремля. Хранилась вся эта красота — старинная парча и шелка с ручной вышивкой золотошвеек — не в музее, а в заброшенном чулане на улице Москвина. О них никто и не вспоминал до поры до времени, пока преданная Вишневской мастерица не решилась открыть певице страшную тайну, предложив ей сшить платья для Виолетты из серебряной парчи. Все равно ведь пропадет — разрежут дорогой материал на кусочки и обклеят им декорации для «Бориса Годунова».

Вишневская все же отказалась шить из патриарших одеяний платья своей ветреной героини, воспитание не позволило. И попросила не разрезать их, а приберечь для роли Марфы в «Царской невесте»: «Буду петь, тогда уж вы мне из них закатите костюмы! Пусть хоть люди-то полюбуются. А теперь берегите и не давайте никому». А для «Травиаты» использовали атлас для туфель. «На первый акт белый, нашейте на него серебряные аппликации, а на третий — красный и разошьете красными камнями», — дала указание Галина Павловна.

И действительно, не подкачали Марьи-искусницы из мастерских Большого театра, создали костюмы, достойные музейных экспозиций. Хоть за границу вывози. Одного жалко — не наденешь такие платья на новогодний прием в Кремль, все-таки бутафория. А как хотелось! Ведь дефицит модной одежды распространялся и на Большой театр, артисток которого в 1950-е годы обеспечивала известная московская спекулянтка Клара, имевшая прочные связи с женами советских дипломатов, у которых она скупала импортные шмотки. Клара ходила по своим клиентам с огромной сумкой, вмещавшей, кажется, всю продукцию небольшого дамского магазина. Чего там только не было — платья, кофты, туфли, сумки и даже пальто. Цены она сдирала втридорога, зная, что больше приличную одежду им взять неоткуда, особенно если их не выпускали за границу. Ее любимой фразой была: «Я с этим еще буду работать!» — подразумевалось, что не подошедшую одной клиентке вещь она будет толкать другой. Гардероб Майи Плисецкой целиком состоял из вещей, купленных у Клары[75].