Про волшебные руки — это не преувеличение. Когда в 1945 году в процессе подготовки к Параду Победы выяснилось, что ни одна ткацкая фабрика Москвы не может изготовить штандарты советских фронтов, это ответственное задание поручили швеям Большого театра, денно и нощно сидевшим за работой. И когда сегодня, смотря хронику 75-летней давности, мы видим эти красные полотна с вышитыми на них золотом названиями «1-й Белорусский», «2-й Украинский», то с полным основанием можем сказать, что и Большой театр участвовал в том знаменитом параде.

И тогда, и сейчас подавляющую часть работников мастерских составляют женщины. И дело не только в постоянной необходимости шить декорации и костюмы (что представительницам прекрасного пола всегда удавалось лучше мужчин). Оказывается, сама технология в ряде цехов предусматривает именно женское участие. Например, в цехе мягких декораций работают 25 швей, 12 художников, три сеточника и шесть маляров. Рассказывает начальник цеха с полувековым стажем Татьяна Забалуева: «Швеи сидят на подушках на пятой точке и шьют между ног. Мужчина такого не выдержит, сидеть на полу». Женщины трудятся и в цеху цифровой печати на ткани. Есть в мастерских уникальная итальянская швейная машинка 17 метров длиной: швея проезжает на машинке все это расстояние, пока прошивается ткань. И все же ручного труда по-прежнему много, особенно если это касается объемных декораций: «Сначала берется сетка, на сетку надевается тюль, потом двунитка, на отдельном куске ткани рисуют деревья, потом вырезают и пришивают к двунитке». Созданная таким образом декорация создает на сцене иллюзию натуральности, как в опере «А зори здесь тихие», где нарисованный лес на заднем плане внушает ощущение живого, разве что грибов не хватает. Или в «Иоланте» с ее прорезным тюлевым занавесом, многочисленные листочки на котором вручную вырезаны и нашиты[76].

В советское время задники — фон на заднем плане сцены — шились в мастерских из отечественного сырья, проще говоря, из тряпок. Сейчас же за границей приобретают бесшовные ткани на многие миллионы рублей (размером 24 на 13 метров для основной сцены), в связи с чем Юрий Григорович как-то пожаловался: «А что это, всем бесшовные, а мне со швами, я тоже хочу бесшовную панораму». Для создания эффекта объемности ткань набивают синтепоном, затем грунтуют, вырезают и обклеивают аппликациями. Грунтовка нужна для того, чтобы краска не отваливалась, когда художники начинают раскрашивать декорацию. У Константина Коровина, кстати, был такой случай, когда он только пришел в театр по приглашению Владимира Теляковского: «В декоративной мастерской, где я писал декорации, я увидел, что холст, на котором я писал клеевой краской, не сох и темные пятна не пропадали. Я не понимал, в чем дело». Художник еще бы долго промучился, если бы не анонимное письмо, присланное ему неким безграмотным доброхотом, из которого он узнал, что маляры-рабочие специально добавляют в краску пищевую соль, чтобы она не сохла. Так рабочие Большого театра проявили свое отношение к новому художнику, которого в газетах обзывали импрессионистом и декадентом. Коровин твердо усвоил, в чем состоит вся соль работы в Большом театре.