Тонкостей в работе мастерских Большого театра очень много, что лишь повышает требовательность к их сотрудникам. «В “Жизели” в редакции Васильева домики стоят на сцене, и они таким розовым светом сияют, поэтому там нельзя клеевыми красками работать, надо водными, чтобы не забивать свет. Ткани редко портятся и рвутся у нас, чаще это случается уже в театре. Вот вчера порвали задник нового “Дон Кихота”. Балет идет, нам срочно его в ремонт привезли. Была у нас такая история, что художница написала занавес, пришла на следующий день, а рисунка нет. Краска свалилась. Бывает так, ткань — брак. А теперь мы стали смотреть, кусочек окунаем в краску и смотрим: скатывается краска или нет, держится или нет», — рассказывает сотрудница производственных мастерских.

Но вернемся к нуждам простого народа, а точнее, заявившегося к директору Большого театра товарищу из общежития. Волновали его совсем иные проблемы (не атлас и не парча), с которыми он уже не раз приходил к прежним хозяевам этого кабинета. Пришел он действительно по нужде, причем в буквальном смысле: оказывается, в их «девятиэтажке» жильцы очень неаккуратно обращаются с санузлами и бросают в туалеты разные неподходящие предметы, от чего особенно страдают супруги Гусевы, живущие в самом нижнем этаже. «Понимаешь, товарищ директор, — постепенно разговорился Гусев, — что ни неделя, то говно на голову текёт, всю мебель загадило, стены, полы… А уж если куда уезжать, то приходится все имущество выставлять на середину комнаты и покрывать газетами…» Из слов расстроенного Гусева директор сделал вывод, что никакие уговоры на его соседей по дому не действуют, и тогда он распорядился отключить всю сантехнику в здании, дабы все жильцы прочувствовали критичность ситуации. Это дало ожидаемый результат: та самая субстанция перестала течь на голову Гусева, с удовлетворением отметившего мудрость нового директора, авторитет которого вырос как на дрожжах.

Вместе с тем проблема не была окончательно решена, напомнив о себе в самый неподходящий момент, когда директор приветствовал со сцены театра при полном зале очередную парламентскую делегацию, нагрянувшую в Советский Союз в процессе «дружбы народов». Делегация уселась в царской ложе, а директор перечислял причудливые фамилии гостей — они нагрянули из Греции. И вот стоит Чулаки в кулисах, с трудом запомнив заковыристые имена греков, а в это время на пульте ведущего режиссера раздается звонок. Мужской голос срочно требует к телефону директора: «Товарищ директор? Гусев говорит. Опять говно текёт!» Пришлось директору вновь решать насущный бытовой вопрос[77].