– Угощайся, господине… не побрезгуй.

Русую головку обнимало берестяное, обтянутое шерстью очелье. Блестели чеканные кружочки и хитрые витые цепочки из бронзы, нашитые по числу прожитых лет: тринадцать.

Чурила погладил её по щеке:

– Ишь, вытянулась, невеста… сватается кто?

Девчонка смутилась, ответила невнятно, а князь краем глаза подметил поодаль некое движение: словно кто стискивал под столом кулаки.

Он вытащил нарочно для неё захваченную нитку бус, надел на тоненькую загорелую шею: носи. Оглядел стол и почти не удивился, вновь увидев того молодого мерянина. Парень сидел ниже княжьих и явно был этим недоволен. Да и разговоры Чурилы с девочкой пришлись ему не по сердцу. Князь спросил его прямо:

– Ты кто, такой непоклончивый?

Мерянин помолчал, не торопясь с ответом, а потом вызывающе бросил:

– Я здесь гость и живу в чести, а тебя вижу в первый раз и не думаю, что должен кланяться всякому встречному. Я больше привык, чтобы мне кланялись…

Вышата Добрынич про себя засмеялся: получил? Зато Радогость не по-доброму повёл единственным оком:

– Смотри, медвежатник, как велит наш князь тебя за ноги, да и в дверь…

Говорили по-мерянски, и Халльгрим мало понимал, но чувствовал назревавшую ссору. Он не успел попросить Торгейра перевести. Незнакомец отшвырнул глухо застучавшую миску и вскочил, хватаясь за меч:

– Пусть велит! Я-то думал, что это дом Патраша и что здесь знают, как принимать гостей, но теперь вижу, что ошибся! А кто подойдёт ко мне первым…

На кугыжу было жалко смотреть. Внучка теребила дарёные бусы, беспомощно глядя на князя. Она никогда не видела от него ничего, кроме ласки. Неужто на сей раз…

Радогость между тем тоже поднялся и неторопливо пошёл к буяну вокруг стола.

– А тебя, погляжу, пора научить, как говорить с князем.

Девочка пала подле Чурилы на глиняный пол, припала лицом к его колену:

– Княже милостивый… не гневайся… не вели…

– Встань! – яростно крикнул ей мерянин. – Слышишь, встань!

Он был храбр и силён, но Радогостю наверняка не пара. Чуриле было почему-то только смешно, и он остановил неминуемое убийство, сказав: