– Если ты соврал, умрёшь лютой смертью, – предупредил Шелудяк Рагдая, а старый колдун прибавил:

– Сначала Хлеська умрёт. На твоих глазах.

Рагдай промолчал.

– Горюн взят живьём? – спросил у него Дорош.

– Лидул его зарубил. И двух других – тоже. Меня же он обвинил перед князем в том, что я дал вам скрыться.

– Ой! Врёт он, врёт! – вмешался Василь, – Лидул не таков!

– Выпей ещё браги, – сказал Сновид, вручая Рагдаю немалый ковш.

– Нет, не стану пить! Мне от неё худо.

– А как же мы её пьём? И Хлеська?

– Не знаю! От этой браги черти бы сдохли! Сойду с ума, ещё если выпью.

– Они того и хотят, – усмехнулась Хлеська, – после второго ковша ты увидишь духов.

Перехватив взгляд Сновида, она умолкла на полуслове.

– Не боюсь духов, – проговорил Рагдай, и, поднеся ковш к губам, четырьмя глотками выпил всю брагу. Грудь обожгло. Зелёное начало чернеть и царапаться. Но Рагдай сделал вид, что всё хорошо. Ему показалось – он целый час протягивал руку, чтоб вернуть ковш Сновиду. Тот, взяв его, сразу обратился к Шелудяку:

– Потолкуй с Равулом!

– О чём? – зевнул Шелудяк.

– Пускай даст мне месяц отсрочки.

– У тебя есть ещё десять дней. Равул уговора менять не станет. И так он ждал слишком долго.

– К тому же, – вставил Дорош, – он зол на тебя за то, что ты ещё раз умудрился провалить дело. Сегодня, в Киеве.

– Это правда, – признал кудесник, – но я там был не один, а с вами двумя. Об этом уже забыли? Дайте мне месяц, други! Как можно за десять дней по снежной степи доскакать до Корсуни и вернуться?

– Это уже не наша забота.