Помолчав с минуту, Рагдай промолвил:

– Как удивительно то, что Сновид боялся Равула больше, чем смерти!

– Если б ты знал Равула, то не дивился бы, – усмехнулась Хлеська и огляделась по сторонам с какой-то тревогой. Две-три версты они прошли молча. Грязь громко хлюпала под ногами. Лес, хоть и облетевший, был всё же очень красив в розовых лучах закатного солнца. Оно уже опустилось к самому горизонту.

– Мне нравятся твои ноги, – сказал Рагдай, решив начать с главного. Хлеська гордо задрала нос.

– Да, они красивые! Все их любят. А что ещё тебе во мне нравится?

– Почти всё.

Они вдруг остановились возле большого дуба. Долго стояли, глядя друг другу прямо в глаза.

– Почти? – чуть слышно переспросила Хлеська, – а что не нравится?

– То, что я тебя не люблю.

Она засмеялась. А он добавил:

– Но если я тебя потеряю, то буду сильно жалеть. Так сильно, что не смогу ни одного часу жить дальше.

– О чём ты будешь жалеть? – пожала она плечами, – на свете много красавиц, гораздо лучших, чем я. Выбирай любую! Если бы ты, мой милый, меня любил – конечно, жалел бы, вдруг потеряв навеки. А так – о чём ты будешь жалеть? Ну, скажи, о чём?

– Не знаю. Но я…

Она перебила с внезапной грустной улыбкой, которая собрала морщинки около её глаз:

– Я тебе скажу, если хочешь.

– Да, я хочу.

И она сказала:

– Ты, Рагдай, будешь долго жалеть о том, что так и не смог меня полюбить. Знаешь, почему? Потому, что я очень сильно люблю тебя. Так люблю, как никто тебя уже не полюбит. Никогда в жизни.

Она закрыла глаза, чтобы не текли из них слёзы. Какое там! Они потекли ручьями, смывая грязь с её белых щёк. Усталые ноги Рагдая вдруг подкосились. Встав на колени, он обхватил руками её упругие бёдра, припал лицом к её животу и воскликнул:

– Хлеська! Я буду тебя любить! Не уходи! Слышишь?