Калокир с Рагдаем снова переглянулись. Сняв со щенка искусанную им ногу, Кремена резким движением распахнула створки ворот и, с грацией королевы приподнимаясь на пальцы ног, направилась через сад к большой глинобитной хижине с низкой крышей. Щенки и всадники торопливо последовали за девушкой.

– Разрази меня гром, она ослепительна! – прошептал Иоанн на ухо Рагдаю, – просто сокровище! Какой рот, какие глазищи! Какая талия! А ведь ей всего лет шестнадцать. Ты только вообрази, какой она станет через два года!

– Я ненавижу длинных и смуглых баб, – заявил Рагдай. Спешившись у низких ступенек, друзья вошли за Кременой в дом, миновали сени и оказались в светлой, просторной горнице. Вид её был крайне убог. За столом сидели, о чём-то горячо споря, два молодых крестьянина. Увидав Рагдая и Калокира, они встревоженно замолчали. Кремена что-то сказала им по-болгарски, и оба сразу заулыбались. Один из них приподнялся, чтобы отвесить поклон, и сказал по-русски:

– Милости просим! Мы очень рады вас видеть, други. Садитесь.

Другой прибавил:

– Сестрица, накрой на стол.

Кремена ушла. Рагдай и Калокир сели.

– Вы говорите по-нашему лучше нас, – заметил последний.

– Ведь мы живём на Дунае, – ответил тот, кто отдал приказ Кремене, – да возле пристани. Каждый день с кем только не говорим! Дунай есть Дунай.

– Должно быть, вы приняли нас сперва за воинов Самуила?

– Да, так и есть. Их много, наверное, уцелело и спаслось бегством. Как бы они не начали расправляться с теми, кто отказался идти против Святослава! А мы вчера оставили войско.

– Напрасно вы испугались. Самуил мёртв, все знатные воины перебиты. Простых крестьян князь освободил. Он знает, что их заставили воевать насильно. Сейчас они вместе с нашими пьют вино.

– Слава Иисусу и Пресвятой Богородице! – в один голос вскричали братья и осенились крестным знамением. Тут вдруг скрипнула дверь, и вошла Кремена. Одной рукой она прижимала к груди своей два кувшина, в другой держала корзинку. Молча поставив эти предметы на стол, красавица удалилась вновь. Вскоре со двора послышался визг щенков, подвергшихся её ласкам.

– Дурная девка, – проговорил старшй брат, взяв с печки, возле которой сидел, четыре глиняных чашки, – драть её некому, если честно! Ещё два года назад священник нам запретил пороть её розгами.

– Он был прав, – заметил патрикий, – такое действие не пойдёт на пользу ни ей, ни вам.

В одном из кувшинов было вино, в другом – крепкая настойка из груш. Братья называли эту настойку водкой. Ну а в корзинке была скромная закуска – яблоки, сливы и пироги с творожной начинкой, уже остывшие. Младший брат наполнил все чашки водкой, стараясь ни одной капли не расплескать. Выпили. Поели. Разговорились. Старшего брата звали Андрей, а младшего – Пётр. У них, кроме дома с садом и лодки, был виноградник на южном склоне горы, с другой стороны деревни. Он приносил неплохой доход. Продавать вино можно было прямо на пристани, к ней могли подходить большие торговые корабли.