– Великий князь! Спаси мою дочь! Варяги её насилуют!

Святослав осадил коня. Весь его отряд, который насчитывал три с половиной – четыре тысячи утомлённых и окровавленных воинов, также остановился.

– Она совсем ещё девочка! – продолжала рыдать несчастная, на которую больно было смотреть, – ей нет ещё и шестнадцати! Ей пятнадцать! Её отца только что убили! Спаси её, Святослав!

– Мне кажется, друг мой, что ты обязан вмешаться, – решительно обратилась Кремена к князю. Тот огляделся по сторонам и увидел Эрика. Храбрый ярл пытался отнять у двух своих соплеменников золотую чашу, крича, что если они не могут по справедливости поделить этот хорошо начищенный медный ночной горшок, он его возьмёт, а им, так и быть, заплатит серебряную монету.

– Эрик, поди сюда! – позвал Святослав. Эрик обернулся. С неудовольствием отлепившись от чашы, которой в ту же секунду и след простыл, он приблизился.

– А! Ты здесь, Святослав? Мы почти закончили наводить порядок в этом убогом городе. Можно даже сказать, что уже закончили.

– Прикажи немедленно отпустить её дочь, – сказал Святослав, движением головы указав на женщину. Даже и не взглянув на неё, Эрик удивлённо пожал плечами.

– Что-то я не пойму тебя, Святослав! Ведь ты сам дал нам право в течение двух часов делать в этом городе всё, что нам заблагорассудится. Я уверен, что её дочь захватили раньше, чем истекли два часа с момента начала штурма.

Князь побледнел. Умиротворяюще положив ладонь на его плечо, Кремена приветливо улыбнулась викингу.

– Эрик! Ради меня.

– Если только ради тебя, госпожа Кремена, – сухо промолвил Эрик, и, подозвав несчастную мать, направился с ней туда, где его товарищи демонстрировали друг другу свою добычу, чтобы меняться, делиться, хвастаться. Все попутчики Святослава, услышавшие его короткий разговор с Эриком, осознали, что всё повисло на волоске, и может случиться страшное. Что теперь с этим делать, никто не знал. Лишь одна Кремена, по своему природному легкомыслию, излучала полную беззаботность. Отряд направился к центру города, где стоял кирпичный дворец наместника. Этот самый наместник возглавил атаку болгарской конницы на дружину князя и был зарублен Гийомом. Едва взглянув на фасад дворца, Кремена заметила, что не очень-то будет она царицей, если поселится там, где жил до неё какой-то безродный, провинциальный царский слуга. Князь ей возразил, что и не царица она. Кремена вспылила, да притом буйно. Но Святослав был не в духе. Он пригрозил её выпороть хорошенько. Услышав это, Кремена поторопилась принять удовлетворённый вид и стала хвалить дворец. Калокир, от потери крови едва державшийся на коне, взглянул на Гийома, спрашивая его глазами: «Ну, разве она не прелесть?» Мечтательный белокурый франк только улыбнулся.