– Зря пришли.

– Я предупреждал, – ответил Вадим. И оба, решительно повернувшись, пошли к дверям. Рассказчик умолк. И он, и все остальные с растерянностью глядели в спину самого знаменитого во всём мире авантюриста тех лет, который опять легко и непринуждённо оставил в дураках тех, кто жаждал его унизить.

Но это было ещё не всё. Двери распахнулись перед послами раньше, чем те приблизились к ним, и в залу бодрой походкой вошёл Никифор Эротик. Одет он был очень пышно. Калокир замер. Поняв по его лицу, что всё вдруг пошло наперекосяк, второй посол тоже остановился. Подойдя к ним, Никифор приветствовал их изящным поклоном, который сопровождался улыбкой.

– Рад встрече, друзья, рад встрече! Вижу, что вы спешите, но, думаю, не настолько, чтоб отказаться выпить со мной вина?

Вадим не знал греческий, потому промолчал в ответ. Калокир молчал потому, что был потрясён.

– Что, князь Святослав здоров? – продолжал Никифор, беря их обоих за руки, – я слыхал, он был дважды ранен в сражении. Так ли это? Впрочем, его могучее тело легко справляется с тягостными недугами. Даже рану в сердце он залечил, насколько я знаю!

– Дружочек, нам нужно поговорить, – сказал Калокир, решительно вырвав руку из тонких пальцев любимчика молодой царицы, – пошли отсюда.

– О, не могу! Это невозможно, немыслимо! Это было бы просто свинством по отношению к двум царевичам и вельможам. Давай останемся!

Два царевича и вельможи приветствовали Никифора стоя. Сказав им несколько разлюбезных слов, секретарь уселся в конце стола, во главе которого находился Борис. Вадим и патрикий расположились рядом с помощником логофета. Шумная болтовня болгар, которые поняли, что двум старым знакомым необходимо поговорить, мгновенно возобновилась. Те, кто был рядом, отсели. На столах не было вкусных яств и дорогих вин – болгарский двор бедствовал. Отхлебнув из кубка терпкой кислятины, Калокир сообщил Никифору, продолжавшему улыбаться, хоть это было с его стороны настоящим подвигом, потому что он выпил кубок до дна:

– Через две недели – благодаря тому, что ты здесь устроил, Святослав двинется на Империю.

– Что ж, это нехорошо для Империи, но гораздо хуже для Святослава, – с грустью проговорил Никифор, положив в рот кусочек халвы, – скажу тебе, почему. Святослав не готов к войне через две недели.

– Ну, а Никифор Фока готов?

– Конечно же, нет. Ты это прекрасно знаешь. Но к ней готов Иоанн Цимисхий. В тот день, когда Святослав объявит войну Империи, Иоанн взойдёт на престол, и русскому князю несдобровать.

– О, я вижу, ты и купец Авраам старательно заучили одни и те же слова! Но он мне ещё сказал, что зеленоглазая Феофано – уже никто. Неужели я услышу это и от тебя?