Лицо Калокира стало таким, что Кремена вздрогнула. В упор глядя на Святослава чужими, страшными, совершенно неузнаваемыми глазами, он сделал шаг в его сторону.

– Что такое? Что ты сказал?

– Что Гийом убит.

– Как это произошло?

– Спроси у Рагдая.

– Он теперь тысяцкий, – сообщила Кремена, – и твоему храброму Рагнару Святослав тоже дал под начало тысячу воинов. В этом я его поддержала. Рагнар – это Ахиллес!

– Ахиллес убит, – возразил патрикий.

Он отыскал Рагдая в самом разбойничьем кабаке Переяславца. Девять тысяцких, в том числе и Рагнар, сидели там за столом и о чём-то спорили. Они так увлеклись своим разговором, что даже не замечали красивых девушек, которые наполняли вином их чаши. При появлении Калокира воины смолкли и поднялись, чтоб его приветствовать, но он молча дал им понять, что не расположен слушать радостный вздор. И сразу же вышел, жестом позвав за собой Рагдая.

Обогнув рынок, возле которого находился кабак, патрикий и тысяцкий подошли к стене какого-то склада и сели на выпиравший фундамент. Рагдай в подробностях рассказал о смерти Гийома. Упомянул и о двух последних словах его. Лишь об изначальной роли Талута в этой истории умолчал.

– О чём был ваш спор? – спросил Иоанн, Как только рассказ завершился. При этом он глядел на прохожих так, будто те имели какое-то отношение к ужаснувшим его событиям.

– Спор? – не понял Рагдай, – какой ещё спор?

– Ну, вы сейчас спорили в кабаке?

– Ратмир возмутился тем, что Кремена лезет в дела дружины. Все согласились с ним, но заспорили, надо ли говорить Святославу о том, что мы недовольны, или не стоит.

– И кто за то, чтоб сказать?

– Я, Ратмир, Перенег, Куденей, Тудор.

– А кто против?

– Сфенкал, Икмор, Лидул и Рагнар. Они говорят, что князь со своей любовницей разберётся сам.

– Я думаю, они правы, – проговорил Калокир, бесцельно трамбуя каблуком землю, – а расскажи-ка мне, как Кремена суётся в дела дружины?

– Ну, например, по её прошению Святослав снизил пошлины для болгарских купцов.

– Дружина-то здесь при чём?