Вечером в их дверь кто-то робко постучал. Моррис ответил слишком тихо, и стук повторился.

– Войдите! – крикнул Длинное Копье.

Дверь медленно открылась. Моррис испуганно вздрогнул, увидев темную фигуру с безносым лицом, без ушей, и вспомнил, что уже встречался с этим призраком рядом с ранеными и убитыми дакота.

– Входи! – сказал он, взяв себя в руки.

В комнату робко вошла женщина. Осмотревшись, она остановилась у порога, прислонившись спиной к двери. Через руку у нее было перекинуто кожаное одеяло, в руке она держала узел с вещами. Ее кожаное платье было выкрашено в черный цвет, служивший у индейцев знаком скорби, кары, жертвы. Но они красили в черный цвет лишь части одежды, ее же платье было, словно в подражание траурной традиции белых людей, черным от верха до низу. Художнику на мгновение почудилось, будто это сама смерть.

– Что случилось? – растерянно спросил Моррис.

Он сидел на кровати, сцепив ладони на затылке. Глаза его были широко раскрыты.

– Белый человек знает, что такое суд Линча?

Моррис испугался еще сильнее:

– Тебе кто-то угрожает?

– Это не важно. Но они хотят линчевать сиу, – шепотом ответила индианка.

– Какого сиу? Я надеюсь, не моего краснокожего брата Длинное Копье?

Она покачала головой:

– Нет, не Длинное Копье.

– Кого же?

– Харку.

– Харку?..

Моррис с ужасом вспомнил свой разговор с Кровавым Биллом.

– Где Джо?

– Ускакал к поезду. Он еще не вернулся.