– Харка, убийство и для тебя стало ремеслом…

– Хау. Это мое ремесло. Меня научили ему краснокожие и белые люди. Я ловко убиваю и тех и других, как убиваю бизонов. Кому я был бы нужен, если бы не овладел этим ремеслом? – По лицу юноши скользнула едва заметная циничная усмешка. Горький цинизм был его последней защитой от нравственного самоубийства. – Мое имя – Харри. Я разведчик и главарь банды, опасный для всех, кого я ненавижу или презираю.

Взгляд художника исполнился такой глубокой печали, что юный индеец испытующе посмотрел на него:

– Ты опечален, Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Священный Жезл?

– Ты видишь, я уже не Желтая Борода, как ты называл меня еще мальчиком. Я стал Седой Бородой. И я очень опечален.

– Почему? Ты боишься меня? Или тебе все еще не безразлична судьба краснокожих?

– Нет, Харка Ночное Око, Твердый Камень, Убивший Волка, Охотник на Медведей, я не боюсь тебя. Но мне не все равно, на что ты тратишь свои редкие дарования.

Лицо Харки вновь замкнулось, и художник опять поразился, сколько ожесточения и иссушающего душу высокомерия было во взгляде этого девятнадцатилетнего юноши.

– Не пугайся, если услышишь через несколько минут выстрел, – сказал Харка. – Я убью своего коня, который уже не в силах служить мне, как прежде, и которого я сейчас не могу освободить из рук белых людей. Я сделаю это так, что он умрет без боли, даже не зная, что умирает.

Он еще ниже надвинул шляпу на глаза и спокойно вышел из комнаты. Так же бесшумно, как и вошел в нее. Через несколько минут прогремел выстрел. На него откликнулось несколько пьяных голосов, призывавших выяснить, кто стрелял; потом все стихло.

На рассвете, через день после сражения, двадцать членов ремонтно-спасательной экспедиции пробудились от тяжелого сна в прерии, у железнодорожной насыпи. Их мучила жажда, но воды ни у кого не было.

Джо, знавший меру в возлияниях, не уснул вместе с остальными и выполнял роль часового. Он не стал отговаривать Топа пить бренди, но не дал ему напиться до бесчувствия, и теперь они оба были на ногах и внимательно осматривали местность. Потом к ним присоединился официант, который мог выпить бочку и не свалиться замертво. Но все они распространяли резкий запах бренди и пива. Топ был противен сам себе.

– Ну вот, наконец-то они вспомнили про нас и прислали кого-то с известиями! – сказал официант и показал рукой на восток. – Они там в лагере, наверное, тоже перепились как свиньи, иначе бы уже давно послали за нами. Дакота могли уже сто раз перерезать нас здесь, как кур.

– Да, это была бы для них неплохая компенсация. Но они упустили свой шанс.