Длинное Копье встал.

– Я посмотрю, что делается в лагере, – сказал он.

В течение часа, пока его не было, Моррис с тревогой прислушивался к шуму голосов за окном, то нарастающему, то стихающему.

Наконец шайенн вернулся, сел на край кровати Генри, положил руки на колени и опустил голову.

– Что с тобой, Длинное Копье?

– Я принес плохие новости, мой бледнолицый брат Далеко Летающая Птица, Ловкая Рука, Священный Жезл! Конь Харки сильно хромает и так плотно окружен людьми, что к нему нельзя подобраться незаметно. Все ходят с оружием и хотят линчевать Харку. Стоит ему появиться – и он пропал. Его вигвам разрушен. Они хотели линчевать семинолку, но она приняла яд. Один из них облил ее труп кипящей смолой. Я выйду в прерию, сделав вид, будто отправляюсь в дозор. Быть может, я увижу Харку, или он увидит меня, возвращаясь в лагерь, и я смогу предупредить его об опасности.

– Что же, попробуй. И подумай, как известить обо всем Джо, Маттотаупу и других. Только они могли бы предотвратить несчастье и образумить этих пьяных скотов.

Длинное Копье кивнул и вышел.

За окнами все еще раздавались крики жаждущих крови мстителей.

Наступила ночь.

Пришел хозяин салуна и запер богатую выручку в стоявшую под кроватью кассу. Он по-прежнему обливался потом, но уже не от страха, а от работы – торговля шла так бойко, что ему некогда было дух перевести.

Вики несколько раз проведывала Морриса и приносила все необходимое для него и раненого Генри. Она завесила окно занавеской, чтобы с улицы не видно было, что делается внутри, и зажгла маленькую керосиновую лампу. Ее мягкий свет, казалось, еще больше подчеркивал пьяный гвалт в салуне под открытым небом. Моррис содрогался от ужаса, слушая дикие угрозы в адрес юного индейца и думая о смерти изувеченной семинолки.

Около одиннадцати часов Моррис поблагодарил Вики и сказал, что больше ему ничего не нужно. Генри на несколько минут пришел в себя, с удивлением огляделся в комнате и уснул.

Моррис мрачно сидел, погруженный в тревожные мысли.

В полночь в дверь снова постучали.

– Войдите! – тихо отозвался художник.

Дверь приотворилась, показалась широкополая шляпа, скрывающая лицо ночного гостя, и наконец сам гость – ковбой в кожаном костюме. В руке он держал винтовку.

Бесшумно закрыв за собой дверь, ковбой спокойно сел на край постели Генри, на то самое место, где еще недавно сидел Длинное Копье. Винтовку он поставил на пол. Голова его была опущена. Но вот он резко поднял ее и взглянул на Морриса.

– Х… ха… – пролепетал тот изумленно. – Ты?..

– Да. Где мой отец?