И вдруг послышались удивленные возгласы. Из темноты спокойно вышел Рогатый Камень и снова встал к столбу.

– Шонкавакон сказал неправду, – сказал он, в первый раз посмотрев стоявшим перед ним воинам прямо в глаза. – И я должен был вам это доказать. Я пришел к вам не из страха, а по доброй воле. Поэтому я и сейчас вернулся, хотя никто из вас не смог меня схватить и удержать. Хау.

Четансапа выступил вперед:

– Я знал, что ты так поступишь. Поэтому не стал преследовать тебя сам и воинам не позволил.

Этот короткий обмен репликами вызвал бурю восторга у Красных Оленей. Старые воины тоже одобрительно закивали. Казалось, участь пленника была решена в его пользу и ему ничто больше не грозило. Однако барабан, вновь зазвучавший в Священном вигваме, не оставил у Рогатого Камня сомнений в том, что борьба еще не окончена.

Шонка поспешил подбросить дров в костер. Четансапа не мог помешать ему, иначе раздались бы насмешливые замечания, что Рогатый Камень не в состоянии выдержать простейшей пытки и его друзья заботятся о нем, как о маленькой девочке.

– Я спрашиваю тебя, Рогатый Камень, – начал Четансапа, – готов ли ты сказать нам то, чего мы еще не услышали от тебя?

– Храбрым и честным воинам я готов отвечать. Но потом и я задам вам один вопрос.

– Хорошо. Итак, скажи нам: почему ты убил своего брата, который был еще ребенком?

– Шонкавакон насмехался над моим братом, который был еще ребенком, и дразнил его сыном предателя, тот в конце концов не выдержал и, надев праздничную одежду, вышел с ножом нам навстречу, чтобы убить хотя бы одного белого человека и храбро умереть на глазах отца и старшего брата. Я убил его, потому что мой отец приказал мне убивать каждого, кто приблизится к нам с оружием в руках. Он сказал, что иначе наденет на меня женскую юбку и заколет меня. Я тогда еще сам был мальчиком. Судите меня. Кровь Харпстенны тоже взывает к мести. Хау.

– Ты видел, как уродовали трупы?

– Нет. Мы с отцом пришли позже.

– Мы верим тебе. О чем ты хотел спросить нас?

Рогатый Камень посмотрел на небо. Наступил рассвет. Пробил час его смерти, установленный Хавандшитой. Под звуки барабана он думал о том, что должен умереть, растратив свои силы в ненужной и бесполезной борьбе, которая длилась десять лет и десять зим. Он думал о мертвом отце, о Рыжем Джиме, сумевшем уйти от возмездия, о Хавандшите, который выйдет из своего вигвама с первым лучом солнца. Шаман за все время ни разу не появился на площади. Это говорило о его непримиримости, о том, что он непоколебим в своем решении.

– Где Чапа Черная Кожа? – спросил Рогатый Камень.