– В чем?

– Задиг-бей сделал мне предложение, и я ответила согласием.

Челюсть Диньяра отвисла, и голос ему отказал.

– Да вы что, тетушка! – просипел он. – Нельзя! Невозможно! Вас отринут! Никто из наших с вами не заговорит!

Ширин, покачав головой, усмехнулась.

– Ты ошибаешься, Диньяр. Именно ты это примешь. И не только примешь, но убедишь остальных, что для всех будет лучше, если я выйду замуж и останусь на Гонконге. – Ширин перевела дух. – Запомни одно: если сеты поднимут бучу или устроят скандал, если они вынудят меня вернуться в Бомбей, то многие парсийские семьи, уж будь уверен, узнают о своих доселе неведомых родичах в Китае. Твоя семья узнает первой.

Спорадический обстрел бастионов, продолжавшийся всю ночь, издергал нервы хуже шквального огня. Но даже если бы пушки молчали, попробуй усни в жаркой духоте небольшого пространства, до отказа набитом людьми в грязной пропотелой одежде.

В бастионе, не имевшем окон, висел одуряющий смрад. Дизентерия грозила стать повальной, ибо многие гадили где придется, не добежав до нужника. Воздух пропитался едкой вонью от лужиц кровавого поноса.

Камеронианцы больше других страдали “кровавой дрисней”, однако “черными вонючками” и “сволочными засранцами” обзывали сипаев. Будь дело в Индии, наверняка вспыхнула бы драка между шотландскими стрелками и объединенными силами мадрасских и бенгальских волонтеров. Но сейчас, оказавшись в тисках китайцев с одной стороны и англичан с другой, сипаи были вынуждены молча сносить оскорбления. Такие как старший сержант Орр прекрасно понимали ситуацию и оттого поливали их бранью, не стесняясь в выражениях.

На рассвете капитан Ми и Кесри вошли в бастионную башню, дабы еще раз бросить взгляд на цитадель. За ночь ручеек жителей, покидавших город, превратился в поток. Дороги во всех направлениях были запружены тележками, повозками и паланкинами, неудержимо вытекавшими из городских ворот. Столпотворение их выдавливало пеших жителей на обочины и рисовые поля.

– Похоже, народ спешит до штурма покинуть город, – сказал Ми.

– Так точно, каптан-саиб.

Все было готово, и Кесри уже не терпелось, чтобы штурм начался. Бог с ней, с опасностью, но уж лучше в бой, чем еще одна ночь в этой чертовой дыре.

Но не тут-то было. Бригада уже строилась, когда над северными воротами взвился белый флаг.

– Пропади ты пропадом! – вскрикнул капитан Ми. – Будь я проклят, если это не знак новой переговорной болтовни!

Выход отложили, все утро офицеры курсировали между бастионом и штабом.

Позже капитан Ми рассказал, что мандарины запросили перемирия и Полномочный представитель поставил его непременным условием немедленную выплату шести миллионов серебряных долларов и вывод всех китайских войск из города.