— Идти можешь? — спросил его стрелец.

Коган неуверенно кивнул.

— Тогда поторапливайся, — бросил тот, и, кинув на Симеона косой взгляд, двинулся к выходу.

Ему пришлось задержаться у дверей, ожидая, пока Когану помогут одеться.

— Что случилось? — спросил Коган, когда они шли по площади, заполненной отрядами солдат. — Почему меня выпустили?

— Приказ государя, — коротко отвечал стрелец.

Они снова оказались во дворце, Коган едва поспевал за неразговорчивым провожатым, еще двое стрельцов следовали за ними.

У дверей в царскую опочивальню им встретился боярин — кажется, это был Мстиславский. Он метнул на Когана неприязненный взгляд и торопливо зашагал прочь.

У царского ложа, кроме двух монахинь, находился царевич. Завидя Когана, он бросился к нему; лицо его было красным, опухшим от слёз.

— Яган! — воскликнул он. — Батюшке стало хуже!

Взволнованный, Коган склонился над Годуновым. — Кто вытащил катетер и убрал капельницу? — ахнул он.

Царевич глянул на монахинь; старшая с достоинством поклонилась.

— По приказу боярина Мстиславского, государь — он сказал-де, пуповина эта кровь из него сосёт! Да я и сама видела то, — прибавила она, метнув на Когана суровый взгляд.

— Это же просто был обратный ток, — устало выдохнул Коган. — Я не успел перекрыть систему, флакон упал на пол и кровь пошла обратно, но это неопасно…

Он оборвался, и покачал головой.

Сатурация стремительно падала, давление было совсем низким.

Что произошло, пока его не было? Почему царь ухудшился?

Он заглянул в зрачки — один закатился вверх, другой, «плавая», смотрел вниз.

Повторное кровоизлияние? Но почему?!

— Царь приходил в себя? — спросил он, осененный внезапной догадкой.