– Иуда…

Смяв грамотку-донесение в кулаке, Иоанн Васильевич так грянул посохом о пол, что булатный наконечник проломил насквозь каменную плитку.

– Предал государя своего, как Искариот предал Господа нашего Иисуса Христа за тридцать сребреников!.. Продал душу свою за наслаждения мира сего, изменил православному христианству!!!

Швырнув грамотку себе под ноги, правитель Руси отыскал взглядом главу Сыскного приказа и прорычал:

– Делай что должно, Малюта!

Проводив гневного царя наипочтительнейшими поклонами, думцы моментально окружили Ивана Бельского, первым добравшегося до короткого послания главного порубежного воеводы Руси князя Михаила Воротынского:

– «Вор и крамольник Андрейка Курбский, нагло покрав часть казны, что на устроение Воронежа и иных порубежных городков полагалась… Во время объезда Дикого Поля с малым отрядцем своих боевых холопов и подручников…» – бежал?!! – «Посланные вдогон порубежники догнать не смогли, следы изменщика и его людишек…»

Дочитав последние строчки, Иван Бельский и сам не сдержал чувств:

– Ах ты, погань, к Девлет-Гирею подался!!!

Услышав такое, именитые вельможи на пару мгновений просто онемели: царев ближник, не раз и не два доказавший свою верность и удачу воинскую на службе великому государю и предал?

– Он же весь Пояс Пресвятой Богородицы[226] как пять своих пальцев ведает! Все переправы через Оку, все места слабые…

– Как ловко верным прикидывался, а?

– Вот же ирод, жену с сыном на расправу и поругание бросил!

Тем временем правитель Северо-Восточной Руси шагал по переходам Теремного дворца, равнодушно отмечая, как все разбегаются с его пути. Вытягивается и каменеет живыми истуканами стража, скользят неслышными тенями ближние слуги – только бы не привлечь к себе внимание, только бы не попасть под полыхающий гневом взор грозного властителя!

– Все вон!!!

Стольники и ближники, сунувшиеся было вслед за ним в царские покои, словно стайка мелких рыбок, брызнули в разные стороны. Появилась и завела свой хоровод четверка особо доверенных верховых челядинов, избавляя царственного господина от тяжести регалий и одеяний Большого наряда…

– Пока сам не призову – никого ко мне не допускать.

Оставшись в одиночестве, мужчина длинно выдохнул, чуть подумал и пошел искать душевный покой перед ликами знакомых с детства семейных икон. Ибо несмотря на видимый всем гнев – на душе у него была всего лишь печаль и самую чуточку тоска. Сколько он знал князя Андрея? Почитай, полжизни. Приблизил к себе, впустил в самое сердце и даже самые потаенные помыслы доверил. Другом считал! Одним из тех, на кого уж точно можно было положиться во всем, в войне ли, в политике.