Константин прикинул. Получалось, что с учетом дороги у него всего дней пять от силы. Ну что ж, попробуем уложиться. Попросив ведьмака сделать так, чтобы гонец вообще забыл о встрече с ними, рязанский князь еще раз постарался мысленно спланировать будущий разговор с тезкой — с чего начать, как продолжить, чем закончить. Этим он и занимался большую часть всех последующих дней. Оставшееся время уходило на борьбу со всякими глупостями, поскольку не время сейчас думать о прекрасной синеглазой боярышне, оказавшейся переяславской княгиней. Да и потом тоже…

Получалось, но с превеликим трудом.

Сам Ростов Великий Константину понравился. Была в нем какая-то особая строгая неброская красота, которой не обладал даже многолюдный Новгород. Последний тоже был Великим, но — Торговцем. А вот Ростов… Пожалуй, именно такими ранее, еще будучи учителем истории, он представлял себе древние города Руси. И впрямь Великий. Впечатляло и обилие храмов, которые были преимущественно деревянными, но тоже как бы осиянные светом древности.

Обряженные в рясы, которые Константин предусмотрительно прикупил еще на подъезде к городу в одном из близлежащих монастырей, они с ведьмаком остановились у княжеского терема. Через забор многого не увидать, но и открывшегося глазам Константина хватило, чтобы невольно присвистнуть от восторга. Куда там его собственному жилью в Рязани. Нет, размеры как раз почти совпадали, то есть большим его не назвать, зато отделка разнилась, да еще как. Ну все равно что поставить одну подле другой две курицы, только одну предварительно ощипать… Рязанский терем был именно ощипанной.

«Ничего, дай только срок, — утешил он себя. — Вот вернусь и тогда…» Но тут же осекся, ибо прикинул, во сколько это ему обойдется. Получалось, придется ждать не один год. Опять-таки мастера — их-то где взять? Вот когда будет дружба с северными соседями — нет вопросов, а пока…

Первое препятствие возникло почти сразу. Стоящие на воротах пропустили их легко, почти не задавая вопросов, но только для того, чтобы покормить в людской, где как раз угощали даровым обедом пять или шесть иноков. А вот пустить двух монахов в княжеские покои здоровенный пышноусый дружинник, по всей видимости выполнявший обязанности начальника стражи, отказался наотрез.

Пошли прочь, и весь сказ.

На слова о том, что болящий возрадуется, стоит ему услышать, что присланы они не кем иным, как отцом Николаем, который самолично отписал грамотку князю, и повелит наградить самого начальника, принесшего сие известие, реакции не последовало. Не помогли и увещевания с цитатами из Библии. Дружинник только равнодушно кивал и изредка крестился при упоминании Христа или богородицы. А когда дошло до тонких намеков, что за подобное самоуправство можно получить по шее от самого князя, он в ответ на прозвучавшую угрозу горько усмехнулся и заявил, что готов пострадать, лишь бы было кому дать ему по шее, из чего Константин сделал вывод, что дела его тезки не просто плохи, но безнадежны.