Можно было бы и тут схитрить, да не думал Гремислав, что перед его тремя сотнями какой-то там Ожск устоит — уж больно мелковат. На каждого сонного воя из караульных почитай по десятку его людишек приходится — где тут граду устоять? Однако вовремя поднятая тревога порушила все планы.

Правда, унывать Гремислав не стал. Так не вышло — инако зайдем да попробуем добром договориться, тем более что ему от ожских горожан и надобно было всего ничего — только один малец. Хотя для того, чтоб поторговаться да показать, что он готов пойти на уступки, поначалу заявил так — мол, коли ворота откроете сами, то град сожгу, а животы ваши останутся целехоньки, ни к чему они мне. Да еще мальца вашего с собой прихвачу, чтоб вы за мной погоню не учинили, за его жизнь опасаючись. На том и роту на мече дал. А пока он так говорил, подручные его, из самых дюжих, двери, что в склады ведут, принялись выламывать.

Сергий зря времени не терял. Первым делом стал он Гремиславу зубы заговаривать, время выгадывая. Поняв, что про отсутствие Миньки бывший дружинник ни сном ни духом, и он сообщать ничего не стал. Сказал лишь, что таковское ему самому не решить, а потому надобно обождать, пока Михайла Юрьича подымут с постели да он сам сюда придет.

А пока осаждающие ожидали, он распорядился поднять мастеровых людишек и всех вооружить, благо, что склады с арбалетами располагались внутри городских стен, а народец, особенно кузнецы, стрелять из них был свычен — испытания-то этих самострелов всякий раз проводили сами, чтоб перед князем лицом в грязь не ударить. Понятное дело, на всех не хватило — из готовых всего-то шесть десятков и имелось, а остальные месяц назад как забрали люди воеводы Вячеслава.

Ну ничего. Зато уж имеющиеся Сергий выдавал не кому ни попадя, но самым метким, тем, кто на их испытаниях всегда попадал в круглый щит. Были, правда, недовольные, потребовавшие, чтоб раздача велась по старшинству, наиболее уважаемым, но не тут-то было. Он даже Мудриле арбалет не дал, мягко заметив:

— Ты у князя, вестимо, в почете, токмо ведомо мне, что глаз у твоего сына Алексия куда зорчей. Не зря ж его сызмальства Третьим Оком прозвали. Потому ты не серчай, но я самострел ныне ему дам, а тебе нет.

— То исть как?! — ахнул кузнец.

— А так, — пожал плечами Сергий. — Поверь, что, ежели бы я их токмо для почету раздавал, тебе б самому первому в руку вложил, а ныне они для иного надобны, чтоб ворога сразить, потому кто самый меткий, тот их и получит.

Мудрила лишь негодующе посопел, покряхтел, а потом в свою очередь цыкнул на одного из соседей: