Хоть и причитал бородач, ан его односельчанин сразу понял, что немцу вожжа под хвост попала, и в воспитательных целях он начальство деревни за раскрытый обман накажет, потому важно было умаслить обозлившегося фрица, отделаться малой кровью. Не удержался Семенов и наябедничал арбайтсфюреру взбешенному, что и пилотка у него пропала. На этот раз прилетело начальнику самообороны, и его щегольскую фуражку Середа с такой силой нахлобучил товарищу на голову, что красноармеец пискнул и присел отнюдь не притворно.

Неугомонный артиллерист тем временем и винтовку получил, и патроны пересчитал, и глазами посверкал, и носом пофыркал, зло и непреклонно. Опять охолонуло, как из шайки ледяной водой, пленника, когда Середа вытребовал в усиление конвойного из самооборонцев. Вот это было совсем зря, как подумал Семенов. И потому, что враг будет вооруженный рядом, а бойцы не показывали чудеса выносливости: один раненый, другой сознание теряет посреди площади, третий, как ни крути, по морде и по печенкам наполучал совсем недавно. И куда его потом девать, этого конвоира? Хорошо еще, если по дороге, где Жанаев засадничает. Тогда еще куда ни шло, надеялся боец, что ничего с азиатом не приключилось нехорошего. Ну не мог он изображать немца, рожей не вышел, как говорится.

Впрочем, парень в сером польском френче как раз навьючил на Семенова тяжеленный мешок, и думать стало не ко времени. С трудом удерживая себя, чтобы не зачастить ногами, стараясь по возможности побыстрее покинуть эту чертову деревню, гори она огнем, радуясь тому, что вот еда на спине лежит приятной тяжестью, что вроде все удалось и все опять-таки живы, Семенов тронулся впереди остальных. На свободу.

Степан Гогун, стрелок самообороны

Степан Гогун, стрелок самообороны

Как дядько Олександр меня погнал с немцами идти, так я внутри аж вздрогнул. Конечно, волнительно это, боязно малость, но и почетно. Да и дело-то не сильно сложное, но серьезное. Вон старший, Остап, так и то с завистью глянул. А про остальных и говорить нечего, завидуют. Особенно Тодор, с которого дядько Олександр ружье сдернул для немцев. Вот же гад этот москаль! И старосту нашего как обидел, прилюдно такое….

Впрочем, дядько Олександр, похоже, специально спорить не стал. Не любит он старосту. Неспроста, наверное, дядько наш уже сейчас куда как в большем уважении по селу, а что дальше-то станет? А ведь он меня примечает, вот и сейчас отправил. Глядишь, если подвинет старосту дядько Олександр, то и я поднимусь. Не на его место, конечно, но все же… Пора мне уж как-то пробиваться, пора – восемнадцать годов уже. Дед ворчит, что в мои годы он уже женат был, хозяйство свое вел и дочь растил. А мне как?