Еще волна. Отбили как-то быстро и легко и не понял — что встревожились камарады и стрельцы. А потом доперло — слева шум, там всерьез прорвались, похоже. Туда галопом проскакало сотни две конных, наконец — затихло.

И когда уже совсем стало невмоготу от жажды и жары — натиск ослаб. Опять приперся Геринг, башка у него была обвязана окровавленной тряпкой. Говорил мало, но кислое дело — левее пару пушек татары вывели из строя, забив в запальные отверстия свинец от пуль, расчеты порезали. И — судя по всему — готовятся к чему-то серьезному.

Получил от плохо соображающего Паштета пару таблеток, за чем, похоже и пришел, сожрал их жадно, хоть и на сухую и убыл.

У татар пели и перекликались дудки и рожки. И как — то очень суетливо там было, мельтешение какое-то сквозь дым виднелось.

Наемные немцы напряглись, насторожились. Подошел стрелецкий сотник, сказал что-то иронично, хоть и без улыбки. Хассе кивнул крупной головой, подумал чуточку и заявил своим камарадам:

— Отдыхаем пока. Сейчас будет серьезная атака. Золотая волна пойдет. Лучшие воины. Но московит говорит, что пока знать с челядью соберутся — часа два пройдет. "Два слова" — караулишь.

Знать собиралась еще дольше. И двинулась, когда уже стало попрохладнее, солнце пошло к закату. Пауль успел даже вздремнуть, вскочил с дурной головой, заполошно. Огляделся — все уже на местах, его видно дергать не стали, последним подняли. Хассе глянул с усмешкой, странной на чумазой щетинистой физиономии. Нежило тут как тут, с натугой тянет пару мушкетов и уже запаленные фитили. Заметил, что у стрельцов еще нет витых дымков, поспешил слуга, но ругать не стал — во-первых за рвение не стоит, во-вторых сил на это нет. А сейчас придется выложиться. Знать здесь, это не те штукари, что в будущем появятся, которые и пешком идти разучились, эти-то свирепые и драться обучены, да и челядь у них вполне боевые слуги, не чета Нежило.

Добрался до стены. глянул — и обмер. Да, это именно — золотая стена, сверкает на солнце, но кроме золота и стали много, и это — добротная боевая сталь. Полированная, сверкающая на солнце тысячами бликов. Сила прет! Каркнул что-то сотник. Опять не расслышал попаданец.

— Что это он? — не удержался Паштет, с трудом ворочая тяжелым языком в сохлой пасти.

— Турков нет! — ответил сосредоточенный "Два слова".

Паша его не понял, додумывать не успел, кто-то пихался рядом. Его подвинул стрелец, высунувший в амбразуру ствол своей пищали. Намек Паштет понял, кивнул слуге, чтобы тот оставил оба мушкета тут же, все равно не получится у нерасторопного гостя из будущего палить с тыла из этих бандур. Громыхнули вразнобой орудия и показалось даже необученному уху — сильно меньше их сработало. Выбрал себе место, чтобы прикрыть огнем своих. Получилось не очень — сменил позицию — опять не то. Пушки бахнули еще раз. Залез на телегу, вот отсюда хорошо будет бить и тут же его сдернул вниз кряжистый стрелец из прикрытия. В самый раз — с неба посыпались невесомые стрелы, застучали вокруг. Пара впилась в доски тележные там, где только что стоял. Ахнули обвалом пищали, потом забили вроссыпь — и золотая волна докатилась.