44

44

Динь-дон.

Только сейчас я сообразил, что у нас с Катей одинаковые звонки. Это ли не судьба? Как видно, нет. Судьбе нет дела до идиотских совпадений. А может, она всего лишь подъ**ывает ими, чтоб был мотив дёргаться?

Лёгкие шаги Кати я узнал моментально. Сердце глупо заметалось, кровь не то бросилась к лицу, не то — наоборот. Я как-то вообще редко краснел. По жизни был бледный, как поганка, с впавшими глазами. В детстве — из-за слабого здоровья, а потом… Наверное, потому что не умел жить.

Она открыла, не спрашивая. Святые люди, открывающие двери всем и доверчиво заглядывающие в глаза каждому встречному.

Катя заглянула мне в глаза. И, вопреки чаяниям, я не заметил в ней ни испуга, ни смущения, ни радости. Только глубоко затаённую боль. Тонкую ниточку, за которую ещё можно было осторожно потянуть.

Она шагнула за порог, прикрыла за собой дверь, и так стояла, заведя одну руку за спину, держась за ручку, будто готовая в любую секунду скользнуть обратно, в безопасный дом.

— Зря ты пришёл.

— Знаю. Но у меня сегодня день визитов. Так… я решил.

— Ты решил…

Помолчали, глядя в стороны. Слышали дыхание друг друга. Она дышала мелко и часто. Я — неожиданно спокойно и глубоко.

— Понимаю, тебе мои извинения — как козе баян… Не то чтобы я называл тебя козой, ничего такого.

— Не смешно, — одними губами произнесла она.

— Знаю. Значит, тебя уже начали раздражать мои шутки?

Вздрогнула, но взгляд не подняла. Я вздохнул:

— Кать… Извини. Я ещё никогда не чувствовал себя таким дерьмом. Ты мне доверилась, а я ничего не смог сделать. Даже меньше, чем ничего. Я всё испортил.

— А я ведь говорила. Говорила, что они всё уничтожат. Ты не верил.

— Ничего они не могут уничтожить. Выслушай меня до конца, пожалуйста. Я сейчас, наверное, многое тебе скажу, но про любовь ты от меня ни слова не услышишь, обещаю. Да, я облажался. Я искренне верил, что я — взрослый в теле ребёнка. Но это не так.

Она вздрогнула, посмотрела мне в глаза.