Взрослые переглянулись. Кадеты переглянулись тоже. Никто ничего не понял. Нет, кое-что они, конечно, поняли — главным образом насчёт «стёклышка», перегара и тому подобного. Но что за «райкомы» и «райисполкомы»?

— Да иду я, иду, Марь Петровна, — недовольно бухтел тот самый «Семёныч».

— Дверь запереть не забудь!

— Да не забуду, не забуду… замок тут ржавый, намучаешься… а новый у вас не допросишься…

— Вперёд, — одними губами скомандовал Две Мишени. — Не хватало ещё, чтобы нас тут закрыли!..

Они шли на свет и голоса, по импровизированной дорожке из старых, кое-как сбитых вместе досок. Очень скоро они кончились; вверх вели узкие ступени.

— Быстрее!

Обитая железом дверь в подвал и впрямь запиралась на висячий замок. Лестница шла выше — обычная лестница, узкая, без всяких изысков — чёрный ход, скорее всего. Обычная дверь, серая, вела на улицу.

— Наверх!

Взбежали на один марш.

Внизу, шаркая ногами, появился мужичок в кепки и сером ватнике, в чёрных сапогах, с серой брезентовой сумкой через плечо. Смоля папиросу и что-то бормоча, он довольно долго терзал замок подвальной двери, пока не запер.

Сплюнул и, всё так же шаркая, отправился восвояси.

Хлопнула дверь.

— Где мы, Ирина Ивановна? — жалобно спросил вдруг Костик Нифонтов. — Куда корпус делся?..

— Не знаю, Костя, дорогой. Но постараемся узнать. Ну, Константин Сергеевич!.. Давайте, ступим в неведомое!..

— Только браунинг спрячьте, Ирина Ивановна.

Толкнули дверь. Изнутри она была покрашена серой краской и изрядно грязна. И вообще, в подъезде изрядно воняло.

Две Мишени решительно шагнул через порог, Федя — за ним следом. И невольно зажмурился — от яркого солнца и голубого безоблачного неба. В лица повеяло теплом, весной. Из-под ног взлетел толстый наглый голубь.

Они оказались во дворе — небольшой скверик с тройкой старых тополей, окружённый низкой зелёной оградкой; желтовато-песочные стены окружающих домов с густой россыпью окон, возле многих — коричневые коробы ледников.