А ещё по улице ехали автомоторы — не приходилось сомневаться, что это автомоторы, четыре колеса, внутри люди — но совершенно необычных, обтекаемых форм. Через дорогу тянулась чёрная железная ограда, за ней поднимались деревья сквера, ещё дальше высилось знакомое Федору по открыткам здание Народного Дома.
Вдоль ограды сверкали трамвайные рельсы и как раз по ним катил желто-синий вагон — такой же зализанный, округловатый, как и автомоторы на дороге.
— Этого не может быть… — выдохнул Костя Нифонтов.
— Ничему не удивляйтесь, — почти с мольбой выдохнул Игорь. — Ну, трамваи, да… ну, машины…
— Это не наш мир, — вдруг остановилась Ирина Ивановна. — Это… это…
— Не бойтесь, идёмте же! — продолжал умолять мальчик Игорь. — Вот вам крест, я правду говорю! Это не… не диавольское наваждение!
И он широко, размашисто перекрестился.
Две Мишени быстро снял фуражку, последовал его примеру. Ирина Ивановна и остальные кадеты — тоже.
— Скорее, скорее!..
— А куда? И далеко ли?
— Да недалеко совсем!..
— Будущее, — вдруг сказал Петя Ниткин. — Я знаю. Это — будущее.
Все так и замерли.
— Идёмте! — Игорёк чуть не плакал. — Идёмте, пялятся уже на нас!..
На них и впрямь косились. Лица у людей вокруг были самые разные, но почти никто не носил бород, словно вновь явился государь Петр Алексеевич, и стал брать с них особую подать.
— Встали тут, — проворчала какая-то бабка и, шаркая, принялась их обходить.
— Идёмте, мальчики, — Ирина Ивановна схватила Петю и Костьку за руки, Федор пошел сам.
Будущее. Ну да, будущее, что же ещё?
— Вас переодеть бы надо, — в лихорадочном волнении говорил меж тем Игорь, — да негде там. Вот я деду твердил, что на чердаке сумку держать надо, а он —
Они шли по проспекту, и Федя чувствовал, как подгибаются коленки. Что с ними случилось? Что с Корпусом? Что с родителями, с сёстрами?.. Как они тут оказались, но, самое важное —