— Они нашли место в вашем временном потоке, где только и можно установить парный аппарат, — перебила Мария Владимировна. — И это оказались как раз подземелья Александровского корпуса.
— Дорогая, ну дай уж мне рассказать! — укорил супругу профессор. — Мы поняли, что есть возможность перехода в ваше время. Сперва мы установили одностороннюю связь… смогли наблюдать вашу жизнь. Потом мы попробовали перенос материального объекта. Камень упал в Неву. Другой угодил в речной берег. Мы научились… как бы это сказать…
— Научились менять прицел.
— Да, спасибо, Мурочка. Именно менять прицел. А потом…
— А потом нашёлся человек, который решил
— Именно, дорогая. Нашелся доброволец, променявший удобства жизни двадцатого века на… на далеко не всегда приглядную реальность века девятнадцатого. Потому что это… это была дорога в один конец, господа. Надо было оставить всё, абсолютно всё, перенестись в иное время, иной век… — Николай Михайлович покачала головой.
— Дорога без возврата.
— Да. Но такой человек нашелся. Нашелся среди нас, узкого кружка чрезвычайно увлечённых энтузиастов. Александр Сергеевич Пушкин…
— Поэт? — вырвалось у Ирины Ивановны.
— Нет, его полный тёзка, — очень серьёзно ответил профессор. — Ученик моего батюшки. Человек, сказавший, что готов рискнуть всем и вся ради великой цели… Вы, должно быть, уже догадались, какой именно.
Две Мишени переглянулся с Ириной Ивановной.
Мария Владимировна поднялась, открыла застеклённую дверь величественного шкафа с книгами. Достала синеватый том с золотым тиснением, слегка потёртый — распахнула на первой странице.
И Федор Солонов увидел — знакомый портрет молодого Пушкина, задумчивого, с пером в руках и над листом бумаги. Такой же был и в его хрестоматии; однако строчкой ниже, под портретом стояли даты:
«1799–1837»
— Да, — негромко сказал Николай Михайлович, — в данном потоке великий наш Пушкин, солнце русской поэзии, погиб на дуэли в расцвете сил и таланта. Погиб на нелепой дуэли… И это исправить уже было нельзя.
— Нельзя в нашем времени, — добавила Мария Владимировна. — Но можно — в вашем.
— Требовались для этого сущие пустяки — отринуть всё привычную жизнь, рискнуть всем, нырнуть в неведомое…
— Коля! Без красивостей!..
— Дорога в один конец. Наш гонец, наш посланец, даже уцелей он после переноса, не имел никакой возможности вернуться. Таких знаний у нас не было. Он должен был шагнуть туда, в эпоху Николая Первого и… остаться там навсегда.