– Проверю! Но вы же меня голым оставили? Иван-то Васильевич, царь-государь, Жежельню отписал мне, ещё прошлым годом! Смотри бумагу! И доходы – мои.

– Бумага, бумага. Ты пойми. За прошлый год уже всё получено и потрачено. Вишь, какие у нас дела-то? Крымчак всё пожёг. Разрядный приказ[127] лютует: ставь крепость, и всё тут. А людей нет, и денег нет. Короче, за прошлый год всё взыскано и потрачено. За этот год по раскладам ещё не брали. В общем, ежели проявишь понимание… Бери за этот год, так и быть, а прошлый забудь.

– Чего, «бери, так и быть»? Против царя идёшь?

– Цыц! Цыц!

– Так. Давай сюда твоего старосту. Поеду на место, за этот год всё заберу сам. Скажи казначею, чтоб знал. А прошлый год на суд царя подам, потому что спор на два Приказа. Даже три, ибо я записан за Посольским. Как царь скажет, так и будет.

– Он-то скажет! А ты чего не ехал целый год? Гордый, что ли?

– Я присылал своих людей! А их прогнали! Советник тетёрский прогнал!

– Это не ко мне. Старост и советников мир выбрал, я в их дела вступаться не могу.

– Да, да. Друг на друга кивать, это вы все горазды.

– Брось! Будто у вас, у приказных, чище!.. Мы хотя бы дело живое делаем, крепость ставим, страну бороним! А вы, чернильные души…

– Чего?..

– Да ты закусывай, гость дорогой, закусывай! – спохватился воевода. – Бери, вот, балычка, грибов…

Часа через три-четыре, в Лидах, по окончании переговоров с земским старостой Никифором – когда губной уже уехал, зато прискакал из Тетёрок советник, за которым посылали верхового – Лавр опять оказался за обильным столом. Никифор со всем пылом привечал московского вельможу, лично знакомого с царём. Ведь Лавр стал местным землевладельцем, мог оспаривать решения земских властей по раскладам и поборам, а также и по лихве, которую они брали на своё содержание.[128]

Утром, отоспавшись, Лавр и советник земства отправились в Тетёрки, а от неё всего-то пять вёрст до Жежельни. Лавру было уже известно, сколько и каких полей у его крестьян, и что за культуры на полях и огородах посеяны и посажены, и каков будет выход в его пользу, и что уже собрано.

– Есть в Кашире купец, который берёт урожай сразу за деньги, но дёшево, – посверкивая глазками, втолковывал ему советник. – Крестьяне ему своё не сдают, а государеву долю, то есть твою, за милую душу. Им всё равно, расклад-то в натуре, а деньги отдают не им. Ты разберись, почто дешевит-то он.

– А вы? Не должны разве государев интерес блюсти? – благодушно отвечал Лавр.

– Оно так, да разве мы можем за всем уследить?

– Можете! Ладно, сговоримся. А лучше скажи, как бы тут прямо, без денег, обменять часть того, что есть, на пастилу белёвскую, или на рыбу?