– Ты ее пригласи, боярин. Побеседуем мы с ней, а то, может, она и не захочет?

Алексей Иванович только кулак сжал, словно уже розгой примеривался. Но потом подумал, что оно и правильно.

Понятно, от такого предложения никто не откажется. Но бабы ж дуры, а девки вдвое дурее. Ежели Устька кричать начнет, будет просить ее не отдавать али еще какую глупость выдумает, пусть лучше сейчас все это случится.

Не потом.

Так что боярин кликнул холопа и приказал позвать Устинью.

* * *

Устя сильно и не удивилась.

Она чего-то такого и ожидала. Сидела Аксинью утешала, а та ревела в три ручья.

– Вот как у тебя так вышло, ладно да гладко? Почему у меня все из рук валится? А тебе хоть бы что! Как будто ты по сорок раз на дню с боярами за столом сиживала!

Устя гладила сестру по голове:

– И ты научишься, невелика та наука. Сиди да гляди себе, лишний раз руками не двигай, молчи, пока не спросят. Вот и будешь казаться умной да ладной.

– Ы-ы-ы-ы-ы… и гречей я вся обсыпалась!

– Вот и не тянула б ее в рот, когда руки от волнения дрожат.

– Умная ты, Устька…

Устя только плечами пожала. Когда сестре охота злобиться, что она-то сделать может? Да ничего…

А тут и в дверь постучали.

– Боярышня Устинья, боярин кличет.

Устя подошла к зеркалу, посмотрелась.

Хороша, спору нет. Сарафан темно-синий с серебряной вышивкой, рубаха белая, в косе лента синяя, на голове маленький венчик серебряный. На ногах башмачки козлиной кожи.

Коса длинная по платью бежит, стелется… Устя ее на грудь перекинула.